Честь имею

Услышав стук прислоняемых лестниц, я выглянул, определяя, где они стоят, а по ним уже карабкались воины барона. Схватил гранату, зажег фитиль и бросил в основание ближайшей лестницы, схватил еще одну и бросился к следующей, внизу грохнуло, раздались крики. Я бежал вдоль стены и бросал гранаты, внизу грохотало, орали и выли люди, но в двух местах все же враги выбрались на стену и звенела сталь сталкивающихся мечей.

Прямо передо мной со стены спрыгнул воин в кожаном доспехе и ринулся на меня, занося меч, я же, не останавливая бег, увернулся от его выпада и что было силы носком сапога ударил его в живот. Мужик неловко взмахнул руками и отправился в полет с настила на камни двора, что там было с ним, я не глядел, некогда. Подскочил к тому месту, откуда выпрыгнул недавний мечник, и врезал кулаком по появившейся голове очередного воина противника. И тут же кинул ему вслед гранату, затем еще одну, услышав, как грохнуло, выглянул за стену: лестница наклонилась – видно, одна из вертикальных опор была повреждена – и медленно падала.

В районе ворот сильно бухало – это долбили тараном. Кинулся туда, прихватив несколько гранат. Глянув вниз из надвратной башни, увидел что-то напоминающее римскую черепаху: щитами были закрыты все, кто находился с тараном. Я запалил шнур гранаты и, чуть выждав, бросил ее на щиты. Вышло удачно: она рванула, только коснувшись щитов. Раздались крики и стоны, и в ворота стучать перестали. Снова выглянув, увидел, что бревно лежит на земле, как и несколько человек, а остальные удирают.

Прорвавшихся врагов быстро порубили, я еще бросил пару гранат в уже убегающего противника и огляделся вокруг. Дружинники выбрасывали трупы неприятеля за стену, своих сносили вниз – у нас тоже были потери, четыре погибших, и все среди новобранцев, и человек шесть ранено. Выглянул за стену, да народу мы положили не мало, подозвал дружинника и попросил посчитать. Сам направился к пушкарям, не успел зайти, как Витор, старший канонир, пристал с вопросом, а можно ли и ему бросать штуки, что бросал я.

– Конечно, можно, чуть позже я тебя проинструктирую, и можешь бросать. Но мы сейчас займемся кое-чем другим. Заряжай пушку шрапнелью и наводи на вот ту большую палатку. Видишь, там сколько народу столпилось?

А в лагере противника слышался шум и гам, народ толпился и что-то орал. Мы сейчас еще добавим неразберихи.

– Витор, ты готов?

Парень с гордым видом взял запальник и поднес к пушке, она рявкнула так, что ударило по ушам, и чуть откатилась назад. Все-таки в помещении звук очень сильный. Через несколько мгновений можно было наблюдать, как падали люди вблизи шатра, крики и вой стояли такие, что очень хорошо слышно было и сюда.

– Давай еще разок, – сказал я, и Витор с напарником кинулись чистить ствол и по новой заряжать пушку. Пока они это делали, картина на поле изменилась: из-за леса, находившегося чуть в стороне, двигаясь по королевскому тракту, показалась колонна всадников, которые уже перестраивались для атаки. Было далеко, и я не мог разглядеть, кто это. Вот они двинулись в атаку, постепенно разгоняя коней. В лагере уже заметили, но сделать ничего не могли – слишком близко были воины. Некоторые из вражеских всадников успели вскочить на коней и броситься прочь, остальные же бросали оружие и становились на колени, отдавая себя полностью в руки победителей.

Вот на солнце блеснул штандарт с оскаленной мордой. Не может быть, это штандарт отца! Я не мог в это поверить. Ведь только если он сам находится в отряде, тут мог присутствовать штандарт!

– Коня мне! – заорал я и свистнул, как всегда свистел, подзывая Ветерка.

Из конюшни раздалось ржание, и оттуда вылетел раздувая ноздри Ветерок, я вскочил на него. Гюнтер и еще несколько человек снимали с ворот брус, упоры и разбирали завал.

– Гюнтер, всех выгнать наводить порядок, прибыл мой отец. Я его чуть придержу, сообщи дамам – нельзя ударить в грязь лицом.

Дав посыл Ветерку, я вылетел в открывающиеся ворота навстречу отряду в блестящих латах. В нескольких метрах от огромного человека, закованного с ног до головы в железо, я соскочил с коня и припал на одно колено. Отец тоже спешился и, подойдя ко мне, положил руку мне на голову.

– Встань, сын, – сказал он и, когда я поднялся, обнял меня.

А воины вокруг кричали:

– Славься, славься!

Отец разглядывал меня и улыбался.

– Ну, как ты тут, сын?

– Как видишь, отец, воюю потихоньку, – ответил я и засмеялся от переполнявших меня чувств.

– Что с этими делать думаешь? – кивнул он на пленников, которых уже согнали всех в одно место.

– А что с ними делать? Кто сможет, пусть выкупится, кто не сможет – отработает пару лет, мне рабочие очень нужны. Да это еще не все, надо наведаться в поместья этих барончиков, чтобы не повадно было другим. Вот как я думаю.

Отец снова обнял меня.

– Ты очень изменился, Алекс, стал совершенно другим человеком.