Честь империи

— Да, чуть не забыл — самая свежая и увлекательная сплетня, разгуливающая по городу. Одного из завороженных умудрился изловить лично Киммериец. Приспичило ему отправиться вкупе с Йен шататься по городу и вспоминать былые развеселые деньки… Темвик клянется, будто столкнулся уже с доброй полусотней очевидцев, с пеной у рта повествующих о сем великом сражении, хотя на самом деле там околачивался только десяток городской стражи, — Эртель хмыкнул, в очередной раз поразившись размаху человеческого воображения. — Ладно, с этой обузой почти справились. Теперь бы еще благополучно пережить Ярмарку, и останется только сильно невзлюбившая нас Гиперборея… Слушай, у тебя просто такой грустный вид или ты о чем-то думаешь?

— Думаю, — Нейя поднялась из-за опустевшего стола и по давней привычке встала позади кресла Эртеля, немедля ткнувшегося затылком в подставленные женские ладони. — Я очень рада, что все налаживается, только… Только меня кое-что беспокоит. К примеру, твоя голова — она по-прежнему болит?

— Ты прямо как моя матушка, — снисходительно проворчал король Пограничья. — Стоило мне разок чихнуть и она сразу решала, что я помираю.

— После рассказов Рени мне отчего-то показалось нелишним пойти и расспросить живущих в крепости оборотней, как они себя чувствуют в последние дни, — поколебавшись, девушка решила поделиться своими невеселыми открытиями.

— И что ты узнала? — рассеянно поинтересовался Эртель. Он как раз изловил пушистый кончик длинной косы подруги и стал разделять ее на отдельные прядки.

— Темвик сперва отмалчивался, а потом пожаловался на сильную головную боль, — добросовестно начала перечислять госпожа Раварта. — Говорит, она пропадает, то вспыхивает снова, и тогда ему мерещатся всякие вещи, которых на самом деле нету. Модран, старшина охраны в покоях гостей, сказал: его тянет бросить все, перекинуться и удрать на денек-другой в лес. Дама Серейда, ключница, обмолвилась, что к ней опять стали приходить сны о ее молодости, когда она едва не примкнула к Стае Бешеного Вожака и успела лишить жизни с десяток человек. Лути, одна из белошвеек, моя давняя подружка, уже четвертый день не выходит на работу. Я не смогла с ней толком поговорить — она заперлась у себя в комнате и твердит, что ей страшно. У Джиля, помощника старшего ловчего, тоже ноет голова, и вдобавок он слышит шепот, подбивающий его напасть на кого-нибудь. Этот голос, как он сам заметил, его не пугает, но… как бы это сказать? — околдовывает.

При каждом новом имени Эртель Эклинг едва заметно кивал, словно Нейя каким-то образом подтверждала известные ему одному сведения. По его лицу блуждала странная, мечтательная полуулыбка.

— Наконец, я сама, — явно через силу выговорила Нейя. — У меня вроде бы нет головных болей, но я с недавних пор я вижу один и тот же сон. Меня преследует какое-то страшное существо, я убегаю от него на вершину крепостной башни. Снаружи ночь, подо мной город — не знаю, Вольфгард или нет — и в нем множество пожаров. Тут я понимаю, что сбежать не удастся, но есть выбор. Обернуться зверем и драться, либо остаться человеком и прыгнуть вниз. Я прыгаю и просыпаюсь… А вдобавок сегодня днем я за какой-то надобностью зашла в кухни. Там готовили баранину, и вдруг, ни с того ни с сего, я тайком подобрала случайно упавший кусочек и съела. Сырой кусок мяса — это так противно, но я преспокойно его сжевала, можешь себе представить?

К собственному удивлению, она говорила вполне спокойно:

— С этим нужно срочно что-то делать. Люди, с которыми я беседовала, не имеют никакого отношения к гиперборейцам, но с ними творится неладное. А ты — разве ты не замечаешь за собой никаких изменений? Не обижайся, любовь моя, но ты стал не в меру раздражительным. Я уж не напоминаю про этот разговор с двергскими посланниками…

— И правильно делаешь, что не напоминаешь, — резковато оборвал король Пограничья. — Из нас двоих лекаря, по-моему, нужно звать именно к тебе. Этими разысканиями ты себе напрочь голову заморочила. Поговори лучше с Ренисенб или с Тотлантом, когда он вернется — они умеют копаться в человеческих душах. Лично мне все рассказанное тобой кажется… э-э…

— Чепухой, — со вздохом подсказала Нейя, на шаг отступая от кресла. Вернее, пытаясь отступить, ибо хвост наполовину расплетенной белокурой косы по-прежнему оставался в руках у Эртеля. — Думаю, мне лучше вернуться к себе.

— Сиди, — мотнул головой оборотень. — Сперва жалуешься, что видишь жуткие сны и таскаешь мясо с кухонь, а потом собираешься удрать? Ты останешься здесь, зато кое-кто пойдет искать другое место, чтобы вздремнуть… Гвен! Я кому говорю?

Серебристый волчонок на протяжении всего путаного рассказа Нейи Раварты полулежал, навострив уши, будто понимал каждое слово. Заслышав же распоряжающийся голос отчима, зверь немедленно плюхнулся набок и отвернулся, прикрыв морду лапами.

— Гвен, пошел вон, — с нажимом повторил Эртель. — Не заставляй выбрасывать тебя за дверь, ладно?