Честь клинка ночи

Стражи принесли завтрак и чашу. Они были осторожными, словно она была опасной преступницей, которая могла как-то убить трех обученных и вооруженных стражей. У нее еще был длинный нож на бедре, но она не собиралась использовать его сейчас. Мари помнила угрозы Каташи, старалась не тревожить стражей. У нее пока что была новая цель в жизни. Они убрали кляп, и Мари чуть не поблагодарила их, но остановила себя. Она медленно поклонилась.

Стражи не развязали ее, а накормили сами. Мари было неловко, и ее гнев стал еще сильнее. Когда стражи ушли, они не вставил кляп, но их взгляды обещали наказание, если она будет кричать.

И Каташи. От одной мысли о нем ей хотелось кричать в ярости. Его холодное безразличие злило ее. Но его слова были разумными, хорошо составленными. Она презирала идею убийства клинков, но его идея была ясной. У него был план, а она смогла лишь глупо бежать вперед.

Она ненавидела его, но его идеи проникали в ее сознание, росли и пускали корни. Он дал ей понять, что делать, и разве быть живым не лучше, чем быть мертвым? Пока она была жива, она могла помогать своему народу.

Потом снова потекли слезы. Она не хотела так думать. Каташи блестяще играл ею, обещая власть, но у нее не было причин доверять его словам. Он предал всех, с кем встречался, от ее брата до генерала Кё. Мари не сомневалась, что, если она примет предложение лорда, Кё умрет в течение месяца.

Она вспомнила фальшивые мирные переговоры. Если бы Каташи просто убил ее брата, как только у него появилась возможность, она бы чувствовала себя иначе. Но он затянул встречу, даже не пытался убедить Хироми в его идее Королевства без клинков. Это были действия не разумного человека, а того, которому нравилось заставлять других танцевать под его дудку, как он делал теперь с Мари. Они были под знаменем перемирия.

Мысль о смерти Хироми укрепила ее решимость. Она не примет предложение Каташи. Она освободит себя и принесет справедливость в Королевство всем, кто пострадал.

Все, что ей нужно было сделать, это сбежать. Идея казалась такой же невозможной сейчас, как и раньше.

Мари решила подождать, пока представится возможность. Каташи сказал, что не вернется через день или два, так что у нее было время. А до тех пор она будет действовать так, как ожидали ее враги, позволяя им думать, что она побеждена.

Она поклонилась трем стражам, когда они принесли ужин, и не пожаловалась, когда они оставили ее без постели на вторую ночь. Она плохо спала, но каждый раз, просыпаясь, она прислушивалась и ждала удобного случая.

Второй целый день ее плена прошел, и в тот вечер ей представилась возможность. Она слышала, как стражи разговаривают друг с другом. За пределами ее палатки всегда было трое, но одному было приказано явиться к командиру. Только двое будут охранять ее весь вечер. Она решила, что это был самый хороший шанс, который у нее мог быть.

Ее движения были медленными и контролируемыми. Она не осмеливалась издать шум, который мог бы насторожить солдат снаружи, и старалась работать так, чтобы, если бы один из них заглянул внутрь, он не ничего заподозрил бы.

Первой проблемой было добраться до ножа, привязанного к бедру. Как можно медленнее она опустила руки к оружию, сгибаясь и изгибаясь, пока не дотянулась. Несмотря на агонию положения, Мари не издала ни звука. Она высвободила нож, радуясь тому, что он выскользнул из ножен без шороха.

Убедившись, что нож был крепко сжат в руке, она начала перерезать веревки, которые держали ее. Она начала с запястий. Она надеялась, что, когда освободит их, станет легко. Углы были неправильными, и она изо всех сил пыталась найти опору, чтобы лезвие могло прорезать веревку.

Несмотря на страх быть обнаруженной, она продолжала медленно работать. Это потребовало от нее максимальной дисциплины. Она продолжала поглядывать в сторону входа в палатку, опасаясь, что страж выберет именно этот момент, чтобы проверить ее.

Она почувствовала, как веревки на ее запястьях ослабли, и с тихим треском они разорвались. Мари затаила дыхание, испугавшись того, что этот звук услышали.

Убедившись, что ее не заметили, она продолжила очень медленно. Цепь, прикрепленная к ее ошейнику, звенела при движении, поэтому она делала все, что могла, чтобы поддерживать постоянное давление на нее.

Со свободными запястьями Мари за миг разрезала веревки на лодыжках. Из проблем остался только ошейник. Она не знала, как он застёгивался, надеялась, что могла его снять теперь, когда ее руки были свободны.

Работа с ошейником была самой деликатной частью побега. Железо издавало больше шума, чем веревка, и попытки сделать ошейник и цепь тихими забрали все ее силы. Она не могла развернуть ошейник, а держала его на месте, поворачиваясь, не давая звеньям цепи звякать.

Она не могла видеть, что было у нее ниже шеи, поэтому проверила застежку пальцами. Она молча выругалась. Ошейник нельзя было снять без кузнечных инструментов. Ее охватило отчаяние, и пару мгновений она подумывала покончить с собой.