Честь по сходной цене

— Правда, я где-то читала, что начинать нужно в гораздо более нежном возрасте, чем наш, — подруга вдруг резко сменила лад с мажорного на минорный, что лишний раз доказывало, что до Дашки ей бесконечно далеко.

Подругам было по девятнадцать.

— Конечно, там начинают не так рано, как в фигурном катании или балете, но все же. Да и рост наш им вряд ли подойдет, — продолжала подруга.

— Это ещё почему? В тебе метр семьдесят три, во мне метр семьдесят. Ну, почти…

— А нужно, наверно, под метр восемьдесят.

— Захватим туфли на шпильке!

— Любая шпилька увеличивает рост до определенного предела. Потом уже изгибается позвоночник, а рост остается тем же.

— Ну, какая же ты начитанная, подруга. Но, все равно, пойдем хотя бы посмотрим!

В ближайшую среду они вошли в полутемный зал, посреди которого чернел подиум. Тот самый, который они много раз видели по телевизору. В целом дом моды уже производил довольно жалкое впечатление. В креслах первых рядов зрительного зала сидели, видимо, ученицы школы. Ни одна из подружек ещё не разу не видела сразу столько невероятно худеньких и высоких девочек-подростков. Вскоре появился и сам мэтр.

— Ну, что, сегодня есть кто-нибудь новенький? — спросил он в микрофон вместо приветствия и уселся напротив конца подиума.

Перед лесенкой, ведущей на подиум, выстроились несколько девушек, все как одна в туфлях на огромной шпильке.

— Пошли, Кать, пошли, — зашипела Дашка, подталкивая подругу, сидящую ближе к краю ряда.

— Включите музыку, — распоряжался мэтр. — Так, новенькие. Не спеша доходите до конца подиума, медленно поворачиваетесь и идете назад. Понятно?

Процедура заняла совсем немного времени. Дашкину подругу с её роскошными каштановыми волосами и изящной фигуркой мэтр, казалось, даже не удостоил взглядом.

— Еще кто-то остался? Ну, идите же, музыка играет, — проворчал в микрофон маэстро.

Все внимание сосредоточилось на Дашке. Стараясь двигаться в такт латиноамериканской мелодии, она пошла по подиуму, слегка покачивая бедрами. Во всяком случае, она считала, что именно это называется «слегка». Идти по сукну оказалось намного сложнее, чем можно было себе вообразить.

— Мягче, ещё мягче, — звучал голос маэстро.

Когда Дашка добралась до конца подиума и оказалась прямо перед мэтром, он сказал ей остановиться.

— Ты натуральная блондинка? — строго спросил мэтр.

— Да, — нагло соврала Дашка, подумав, как удачно вышло, что она вчера решила испробовать свое последнее приобретение — тушь для волос.

И какая она молодец, что на всякий случай взяла два тюбика. Теперь её короткая стрижка — каре выглядела почти блондинистой, за исключением нескольких темных «перышек» — настоящего Дашкиного цвета волос.

— Нам очень нужны натуральные блондинки, — сказал мэтр как бы про себя. — Хорошо, подойди сейчас к Раисе Викторовне — директору агентства. Она сидит в первом ряду правой стороны.

— Сколько Вам лет? — спросила Раиса Викторовна.

— Шестнадцать, — пискнула Дашка.

Почувствовав, что, по мнению собеседницы, и это слишком много, она пожалела, что не сказала, например, четырнадцать. Она вполне могла себе это позволить: её все ещё часто спрашивали: «Девочка, в каком ты классе учишься?»

— Объем бедер?

— Девяносто, — заявила Дашка, убавив четыре сантиметра.

На этот раз было заметно, что Раиса Викторовна ей не верит. Дашка встретила её цепкий взгляд совершенно невинным взором своих карих глаз.

— Ну, ничего похудеете, — вздохнула директор агентства. — Ваш телефон?

Из затеи превратить Дашку в манекенщицу ровным счетом ничего не вышло. Буквально на следующем занятии кто-то раскрыл секрет её светлых волос. Дашка, бормоча проклятия, покинула дом моды, но, отойдя от подъезда шагов десять уже успела найти в случившемся кое-какие положительные моменты. Первое: не надо будет худеть на четыре сантиметра в бедрах. Дашка искренне считала свою фигуру идеальной, и ей на самом деле было ужасно жалко этих сантиметров. Второе: незачем мучаться на ужасных каблуках. Это же с ума сойти, как тяжело ходить на них по сукну подиума. Ноги ещё переломаешь! Рассуждая таким образом, она принялась напевать что-то себе под нос. Когда Дашка поравнялась со служебным входом, возле которого безмятежно курил какой-то юноша, она услышала обращенные к ней слова:

— Что, с занятий выгнали?