Честь Рима (ЛП)

Раздалась серия тихих ударов, когда старые солдаты сбросили свои походные фурки в обе стороны, а затем резкий скрежет — клинки покинувшие ножны. Тут же бритты подняли свою пеструю коллекцию оружия. Кардоминий торопливо обратился к ним и многозначительно указал на землю, когда ветераны расходились веером по обе стороны от Макрона. На мгновение наступило острое напряжение, и Макрон четко осознал, что кровавый односторонний конфликт был всего в одном ударе сердца. Он сделал успокаивающий вдох, затем медленно вложил меч в ножны и шагнул к человеку, все еще поддерживающему вождя. Протянув правую руку, он указал на копье в руке мужчины.

— Я возьму это, если ты не возражаешь, — мягко сказал он. — Давай, парень. Давай не будем ссориться.

Молодой человек посмотрел в ответ, его губы сжались в тонкую линию под обвисшими усами. Глаза вождя сбоку от него расширились от тревоги, когда он наблюдал за конфронтацией между двумя сторонами. Затем он кашлянул и позвал своих последователей, более настойчиво повторяя свои слова человеку, вызывающе стоявшему перед Макроном. Когда молодой бритт выдохнул, раздалось протяжное шипение, а затем его плечи слегка опустились. Он толкнул древко своего копья в сторону Макрона и ослабил хватку.

— Хороший мальчик, — слегка кивнул Макрон, перехватив копье.

С обеих сторон местные бросали оружие к своим ногам, и Макрон указал на конюшни. — Тогда туда. Давай пристроим тебя.

Вождь повернулся и стряхнул с себя хватку своего спутника, идя через территорию своей резиденции, за ним следовали соплеменники, а ветераны прикрывали фланги. Конюшня была около пятнадцати метров в длину и была разделена на восемь стойл со складом в дальнем конце. Внутри был теплый воздух, наполненный животными запахами. Как только последний из туземцев вошел, Макрон закрыл двери и запер задвижку. Он поставил двух человек на каждом конце конюшен и еще двоих для патрулирования по бокам, прежде чем вернуться к остальной части отряда, которым Рамирий также отдавал приказы.

— Я хочу, чтобы четыре отряда по восемь человек прочесали поселение. Обыщите каждую хижину. Конфискуйте любое оружие, которое найдете, и заберите любое золото или серебро, включая драгоценности, — он сделал паузу, чтобы придать своим следующим словам дополнительный вес. — Не оскорбляйте их женщин. Я лично отрежу яйца любому, кто будет неправильно с ними обращаться. Я знаю, как обидчивы эти ублюдки-варвары из-за чести своих женщин, так что оставьте их в покое. Сложите свой улов в хижине вождя. Макрон, ты и остальные охраняете территорию и оставь часовых у ворот. Мы собираемся провести ночь здесь, так что мне не нужны неприятные сюрпризы. Мы вернемся в колонию с первыми лучами солнца.

— Да, господин.

Пока Макрон отправлял ветеранов в поисковых отрядах, Рамирий и Дециан спешились и направились в хижину вождя. Конвоиры прокуратора подвели лошадей к стойкам возле конюшни, чтобы накормить и напоить их. Когда поисковые отряды покинули комплекс вождя, Макрон прошелся по внутренней части, чтобы оценить состояние обороны. Частокол, поддерживаемый земляной дорожкой, возвышался не более чем на два с половиной метра в самой высокой точке и был построен из столбов, которые не выдержали бы более нескольких ударов легкого тарана. Что еще хуже, веревки, связывающие колья, местами сгнили, как и сами колья. Все, для чего этот частокол годился, — это обозначать границу. В хорошем состоянии были только ворота и невысокие деревянные башни по обеим сторонам. Во всяком случае, если бы отряд был призван защищать эту территорию, они не могли надеяться охватить весь периметр обороны.

Когда он вернулся к воротам и поднялся на башню справа, чтобы посмотреть на поселение, он увидел, что солнце достигло горизонта, а дневной свет угасает в темно-голубом оттенке над зимним пейзажем. Тени сгущались между стенами хижин и загонов. Со всего поселения до него доносились крики гнева и отчаяния, когда поисковые отряды занимались своими делами. Глядя на юг, в сторону Камулодунума, он с тоской думал о Петронелле. Впервые с тех пор, как накануне они покинули колонию, он начал сомневаться в разумности выбора вызваться добровольцем в отряд. Простое наказание маленького туземного поселения превращалось в горькое, обидное и рискованное предприятие, и он предпочел бы не участвовать в нем. Но он выбрал этот вариант, и теперь ему пришлось с этим жить.

Вдруг крик прервал его мысли, и он повернулся к конюшне. В противоположном от входа конце на снегу распласталась фигура. Один из ветеранов отбивался от двух бриттов, а третий бежал к частоколу.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

— Фурии! — прошипел Макрон. Он спрыгнул с дорожки частокола и побежал к месту происшествия, к нему присоединились те ветераны, которые патрулировали конюшню. Он протянул ладонь двоим из них, охранявшим двери. — Не вы! Оставайтесь на месте, трахни вас Марс!