Честь семьи Прицци

— Не сомневаюсь, что она была бы хорошей женой. Но дон Коррадо и семья этого не поймут. Привези ее в Нью–Йорк и живи с ней, если хочешь. Но жениться? Ты же знаешь Прицци. По их понятиям, женщина должна быть женщиной, и точка.

— Я подумаю, папа.

— Только не забывай, что я тебе сказал, Чарли. Не сходи с ума, понял?

Глава 11

Когда приехали Дом и Фил, чтобы отвезти Анджело домой, Чарли вышел на террасу и задумался. Хорошо, что телохранители не задержались, потому что впервые в жизни он ощущал непреодолимое желание крепко избить собственного отца. Он мог бы отделать и Дома с Филом, если бы не боялся за мебель в квартире. Хотелось сбегать в «На углу» и отдубасить всех, кто там есть. Что еще ему остается?

Внезапно почувствовав сильную дурноту, Чарли бросился в ванную, зажимая рукой рот. По пути он опрокинул кофейный столик и разбил вазу, о чем сильно жалел, пока его полоскало. Где же взять еще одну такую? Зеленую, в тон бордюру на ковре и деревьям на большой картине. Пожалуй, хрен найдешь. Может быть, кто–то сумеет ее склеить, но только чтобы трещины не бросались в глаза? Господи, хорошо бы.

Пока Чарли мылся, он понял, что его тошнит не от специальности Айрин, а потому, что у Прицци украли триста шестьдесят тысяч долларов. Луис Пало привез их с собой на стрелку и отдал концы. Да чтобы Луис Пало, самый недоверчивый человек из тех, что когда–либо ели сицилийскую пиццу, потащился в какую–то забегаловку у черта на куличках, куда ездят, чтобы щупать на задворках официанток, и повез с собой триста шестьдесят кусков? Нет, Луис ни за что не поперся бы туда, если только его не выманила какая–нибудь телка, которую он до смерти хотел трахнуть. Сукин сын!

Чарли, пошатываясь, вышел из ванной и поднял кофейный столик. Осколки вазы он аккуратно завернул в газету и убрал в ящик письменного стола. Мэйроуз стоило немалого труда найти для него такую вазу. Ох и разозлится же она, когда узнает, что стряслось. Что ж, вор и убийца Луиса ответит и за это.

Чарли снова пошел на террасу, чтобы подумать. Глядя на океан, он сел, зажег сигару и хотел пускать дым кольцами, но ему помешал ветер. Ну хорошо, допустим, Айрин не убивала Луиса. Но и Маркси Хеллер, одной ногой в могиле, был слишком слаб, чтобы справиться с таким ушлым и опасливым малым, как Луис. Кто же, черт подери, его пришил? Чарли встал и вернулся в комнату. Чем строить догадки, не лучше ли попробовать что–то узнать наверняка? Порывшись в гардеробе, Чарли вытащил телефонный справочник Лос–Анджелеса и нашел там номер бара Престо Чиглионе.

— Позовите Престо, — сказал он, когда на том конце ответили, — это из Нью–Йорка звонят. Престо? Чарли Партанна.

— А, привет! Как насчет… то есть как дела?

— Слушай, в ночь, когда пришили Луиса, он заходил в бар?

— Нет, — ответил Престо. — Я еще удивился, что он не зашел.

— Ладно, спасибо. Никому ничего не говори.

Чарли положил трубку и пошел на террасу, дымя сигарой. Понятно. Стрелка была забита не в баре, а именно на парковке. Без свидетелей. Это наверняка женщина. Кто же она? Его мысли снова и снова возвращались к ней. К этой шикарной сучке, по вине которой Луис, недоверчивый, подозрительный Луис, стал думать не головой, а яйцами и забыл о деньгах? Наверное, она наплела ему, что бросит Маркси и они вместе уедут. В ту ночь он сидел и ждал, дроча свой член, пока она не явилась, чтобы убить его и забрать деньги. А Прицци она отдала половину, как паинька. Чарли раскачивался в углу на стуле, держась за живот и сжав в зубах сигару. По щекам его текли слезы. Затем он поднял с пола телефон и набрал номер Мэйроуз:

— Мэйроуз? Это Чарли. Какой Чарли? Чарли Партанна, конечно. Какой еще Чарли позвонит тебе среди ночи?

— Чарли, в чем дело? Время без пятнадцати час! Что тебе от меня нужно? Еще одну польскую шлюху?

— Мэй, это… слушай, я вазу разбил.

— Какую вазу?

— Ну, которая под цвет бордюра на ковре. Ты мне ее еле нашла, помнишь?

— Чарли, ты никак рехнулся?

— Ты сейчас одна?

— Конечно одна, дурачок.

— Мне нужно с тобой увидеться, Мэй.

— Ты про вазу? Ты из–за вазы хочешь меня видеть?

— Да.

— Чарли, что с тобой? Что случилось? У тебя неприятности?

Даже Чарли, даже Чарли, переживающий страшный упадок духа, сообразил, что нужно ответить.

— Нет, я просто хочу тебя видеть. Я… я соскучился. Я хочу с тобой поговорить. Можно?

— Через десять лет ты, наконец, соскучился?

— Можно мне приехать прямо сейчас?

— Приезжай.

— Я буду через полчаса, самое большее сорок минут.

Причесавшись перед зеркалом в ванной, Чарли пошел в спальню и повязал галстук. Затем снял галстук и белую рубашку и надел черную футболку, в которой был в Финиксе, прежде тщательно ее обнюхав, чтобы убедиться, что нет запаха пота. Напоследок он еще побрызгал подмышки одеколоном.