Честь семьи Прицци

— Обслуживала я тут одного клиента. Он нормальный парень, шофер. Приезжает на своей колымаге, — она прищурилась, будто вспоминая о чем-то, произошедшем давным-давно. — Перевозит грузы на здоровом грузовике. Ну, в общем, мы с ним устроились на этой полке, что за сиденьем. А неподалеку, ярдах в шести, стояла еще одна тачка. Легковой автомобиль. Одним словом, прошло какое-то время, слышу, клаксон загудел. Я подняла голову, а из машины вылазит эта самая женщина. Ну, та, фотографию которой показывал толстяк. Вот, она подошла к багажнику, открыла его и вытащила саквояж.

И слиняла. Тогда Том — шофер — пошел посмотреть, что случилось. Возвращается и говорит: мол, так и так, в машине жмурик сидит. Ну, понятное дело, мы тут же уехали. Зачем нам лишние проблемы?

Мэй достала из сумочки фотографию.

— Это она?

Блондинка равнодушно взяла карточку и почти сразу же положила обратно.

— Да, та самая женщина.

— Вы уверены?

Девица ухмыльнулась.

— Там падал свет от крыльца. Я хорошо разглядела ее.

Мэй кивнула и достала пачку банкнот. Танцовщица впилась в них взглядом. Не торопясь, стодолларовые купюры переходили к новой владелице. Итальянец облизнул пересохшие губы. Отсчитав две тысячи, Мейроуз убрала остальное в сумочку, положила сверху фотографию и холодно улыбнулась.

— Отправляйся в круиз, дорогая. Возможно, ты мне понадобишься. Тогда я разыщу тебя.

Девица аккуратно свернула банкноты трубочкой и зажала в кулаке.

— Конечно, — согласилась она. — В любое время.

— Вот и хорошо, — Мейроуз поднялась. — Спасибо за помощь.

Итальянец торопливо осклабился и закивал головой.

— Конечно, только одно слово, мисс Прицци.

Мэй спокойно повернулась и направилась к выходу. Она прошла мимо бармена, замершего у двери с подносом, на котором стоял бокал молочного коктейля, вышла в зал и обратилась к сидящему у стойки детективу:

— Все в порядке, мистер Кунз. Она, действительно, все подтвердила. Вы можете возвращаться в Нью-Йорк. Подготовьте отчет, и послезавтра я буду ждать вас у себя в офисе. Ровно в полдень.

— Хорошо.

Детектив спокойно допил пиво, глядя в ее удаляющуюся спину, расплатился и не торопясь вышел на улицу. Мисс Прицци уже не было. Он постоял с полминуты, раздумывая, чем сейчас заняться, и решил заехать в «Голубую лагуну» к Дайане, а потом отправиться в аэропорт…

* * *

… Дверь открыла Энимей. Мейроуз улыбнулась ей и чуть наклонила голову.

— Здравствуйте, Энимей, — почтительно произнесла она.

Женщина ответила ей доброй морщинистой улыбкой.

— Здравствуй, Мейроуз. Ты замечательно выглядишь. Возвращение пошло тебе на пользу.

— Спасибо.

Энимей отступила в сторону, пропуская внучку в дом. После свадебного наряда она выглядела неожиданно просто. По крайней мерс Мейроуз, нс видевшая собственную бабушку восемь лет, нашла перемену поразительной. Если на свадьбе с ней разговаривала пожилая аристократка, в которой ощущалась огромная внутренняя сила, то теперь Энимей больше походила на обычную крестьянку. Простое дешевое платье, седые волосы забраны в пучок на затылке, на лице ни грамма косметики. Гость, незнакомый с ней, скорее всего, принял бы Энимей за прислугу.

Мейроуз не подала вида, что удивлена столь небрежным отношением к собственной внешности. Ей, выросшей среди американцев, было трудно понять чисто итальянские обычаи. Порой они казались Мэй никчемными и даже глупыми. Скажем, то же отношение к женщине."Хозяйка по дому". Все. Энимей никогда не должна знать о делах мужа. Почему? Если у нее есть голова на плечах и она отлично разбирается в бизнесе? Есть определенные вещи, которые Мейроуз не просто не понимала, а отказывалась понимать. В отношении бизнеса она полностью поддерживала Энджело Портсно, который говорил: «Дело есть дело!» Действительно, какая разница, кто именно его делает, если это идет на пользу семье? Какая разница, кто добывает деньги?

Итальянцы — да и не только они — большие лицемеры. К такому выводу Мэй пришла уже давно. Эти люди громко кричат о верности традициям и обычаям, но готовы закрыть глаза и на то, и на другое, если это сулит хорошие деньги. Они твердят о чести, но поступятся ею, если им обломится жирный кусочек. «Как честь делает деньги, так и деньги делают честь.» Вот что им следовало бы написать золотыми буквами на стенах собственных спален, чтобы, проснувшись, первым делом читать эту непоколебимую для них истину. Жизнь семьи, как и ее влияние, зиждется не на чести, а на долларах. Хрустящих бумажках с серо-черными портретами посередине. Попробуйте получить от конгрессмена, талдыча ему о чести! Черта с два! А предложите ему сто тысяч «зелененьких»?

Мейроуз терпеть не могла лицемерия, в любом его проявлении. Конечно, политика — политикой. Но если ты готов удавиться за деньги, то не надо корчить из себя мецената-бессребреника. Все равно все знают, что это не так. Называй сумму и получай свои тугие пачки. Считай их дрожащими пальцами, прячь в «кейс» и тащи в банк, только не делай при этом вид, что ты — свят, а остальные — грешники.

— Ты хочешь увидеть Коррадо? — прервала размышления Мэй женщина.