Честь семьи Прицци

Энджело повернулся, вышел из пентхауза на крышу, подошел к парапету и остановился, глядя на сверкающую громаду Бруклинского моста.

Чарли, ожидая решения отца, хмыкнул и шепнул Айрин:

— Отца достали по-настоящему. Я еще ни разу не видел, чтобы он так психовал.

Она кивнула утвердительно. В Энджело вдруг появилась неожиданная энергия. Он словно помолодел на двадцать лет. Движения стали резкими, сильными. Даже походка изменилась. Спина выпрямилась, а в глазах появился странный блеск, сходный с тем, который Айрин заметила у Чарли.

Энджело думал недолго. Он вошел в комнату и остановился напротив сына.

— Чарли, — начал старик, — это всего лишь бизнес. Только бизнес.

— И что же нам делать?

— Что самое главное в бизнесе? — Энджело прищурился.

— Ну… не знаю… Честь, имя…

— Деньги. — сказала Айрин.

— Верно. Имя и честь тоже, но главная цель — деньги. Мы не можем нажать на Прицци силой, значит, нужно использовать другие средства. Создать угрозу их деньгам, — Портено-старший ухмыльнулся. — Мы отберем у них то, чем Прицци дорожат больше всего. Филад-жи! Надо похитить Филаджи у Прицци!

— А кто сейчас охраняет Филаджи? — спросил Чарли.

— Мои люди, — улыбнулся Энджело. — Они сделают все, что я скажу. Этот банкир стоит семьдесят миллионов долларов. Что для Прицци вы по сравнению с этой суммой? Они выполнят все наши условия.

Айрин засмеялась с облегчением.

— Это уж точно.

— Угу, — Энджело кивнул. — Они знают, стоит нам выпустить Филаджи, и он станет свидетелем против Прицци. Кроме того, ты, Айрин, можешь обратиться к губернатору, получить охрану из полицейских и федералов, став свидетелем обвинения. Можно сказать, что вы убили жену полицейского, получив приказ от Прицци. Понимаете? — при упоминании о Виктории Холбейт Айрин нахмурилась, но Энджело продолжил: — Вы представляете серьезную угрозу для Прицци сами по себе. Может быть, то, что вы убили эту женщину, не так уж и плохо. По крайней мере, мы имеем возможность шантажировать их.

Он улыбался, довольный тем, что нашел выход из опасной ситуации. Ни Энджело, ни Чарли, ни тем более Айрин не представляли, насколько эти слова близки к истине. Всем троим нравился план, но они не понимали, что смотрятся в зеркало изнутри.

С победным видом Портено-старший достал из внутреннего кармана пиджака сигару, снял обертку и закурил.

— Простите, мистер Портено, — не переставая улыбаться, обратилась к Энджело Айрин. — Вы не знаете, есть ли среди ваших телохранителей и «торпед» очень низенький, возможно, толстенький человек, пользующийся одеколоном «Оулд Спайс»!

— Насчет одеколона не знаю, но маленьких и толстеньких нет. Это я могу сказать точно.

— Ладно, — кивнула она. — Но, может быть, вы знаете частного детектива, подходящего под это описание?..

…Торжество проходило в театре «Вирджиния» на Пятьдесят второй Вест-стрит. К шести вечера почти весь участок Тайм-сквер и Театральный район Бродвея оказались густо заставленными дорогими машинами. Тут стояли «порши» и «олдсмобили», «меркьюри» и «форды-Марк III», «кадиллаки» и «роллс-ройсы». Мужчины в черных фраках, женщины в шикарных вечерних туалетах от «Сакс файв», «Ларош», «Клоэ», «Феро», «Дайаны Фрейс». Сегодня здесь собрался только «джет сет»[16].

Зал, оформленный в стиле «Арт деко», сверкал золотом лепнины, бархатом и белым шелком. Ряды кресел вынесли из зала, а вместо них расставили столики и изящные стулья. Белые гвоздики украшали столы. Искрился хрусталь, сберегая янтарное шампанское.

Напитки сделали бы честь любому ресторану. «Клико», «Периньон», «Чивас Ригаль», «Реми Мартэн», «Шабли», «Либефраульмих», «Смирнофф», «Баллан-тайн» — вот далеко не полный список того, чем могли насладиться приглашенные.

Проворные официанты обносили гостей самыми разнообразными закусками.

По залу разливался смех, царило праздничное, приподнятое настроение. Блеск бриллиантов ослеплял, подобно искрящемуся в лучах полуденного солнца снегу. В дверях стояла охрана, квартал постоянно просматривался вооруженными «торпедами».

Одним словом, Прицци, устроившие это торжество, имели все основания гордиться и чувствовать себя спокойно.

Доминик Прицци, виновник праздника, в роскошной фрачной паре, улыбаясь, курил сигару. Ему льстило, что на прием, даваемый в его честь, собралась такая шикарная публика. Уважения, вот чего ему хотелось. ОВАЦИЙ! Открытого признания величия.

Сегодня эта мечта обернулась реальностью, и Доминик упивался почетом и уважением.

… В эту секунду на Пятьдесят вторую-стрит с Бродвея свернул высокий, спортивного сложения молодой мужчина с лицом типичного студента. Украшенный тонкими очками в стальной оправе, одетый в джинсы и куртку с гербом Колумбийского университета на спине, он весело насвистывал какой-то модный мотивчик. На ногах у него были кроссовки. Ветер трепал соломенные волосы и забирался под теплую куртку. Однако, похоже, парня это совершенно не трогало. Улыбаясь каким-то своим мыслям, он пересек улицу и пошел по правой стороне Седьмой авеню.