Честь семьи Прицци

… Если как следует поблуждать по лос-анджелесскому Ист-Сайду, то можно насчитать не меньше трех десятков брачных контор. Все они отличаются друг от друга так же, как может отличаться янки от коренного жителя Африки или Азии. Абсолютно несхожие, разные по чистоте, импозантности и размерам, все эти конторки имеют одно общее и нерушимое правило. Всего за десять долларов вас обвенчают — или разведут, разумеется, — хоть с самим чертом. А за двойную плату обженят даже без личного присутствия партнера, хотя, ради приличия, попросят его удостоверение личности. Права или карточка социального страхования вполне подойдут.

Заведение, которое выбрали Айрин и Чарли, могло бы считаться представителем элитного класса брачных контор Ист-Сайда. Оно притулилось в районе Холленбек, на Четвертой улице, между крохотной булочной и магазином подержанной одежды.

На сей раз Чарли предпочел воспользоваться такси. Слишком яркий «роллс-ройс» привлекал чересчур много внимания. Неудивительно, в Бойл-Хайтс не привыкли к таким машинам. Выйдя на шумную улицу, молодожены тут же были атакованы стайкой смуглых мальчишек-чикано. Поблескивая белыми зубами, выделяющихся на чумазых мордашках, ребятня хватала Чарли за полы пиджака и за брюки, выклянчивая у джентльмена несколько центов.

— О, боже мой, — засмеялась Айрин, глядя на живописную картину.

— Эти маленькие сеньоры могут выпросить деньги даже у Статуи Свободы, — вздохнул Чарли, вынимая из кармана десятидолларовую банкноту. Гвалт моментально стих. Мальчишки уставились на деньги, затаив дыхание и даже приоткрыв рты. На лицах застыла печать несмываемого восхищения. Купюра две секунды покачивалась перед замурзанными носами, и каждое ее движение тут же улавливалось черными цепкими глазами.

— Итак, compadrcs, — усмехнулся Чарли, протягивая купюру малышам, — ваш заработок.

То, что произошло секундой позже, можно было бы назвать Вавилонским столпотворением или стихийным бедствием национального масштаба. Двенадцать пар загорелых рук протянулись к деньгам, и через мгновение серо-зеленый Гамильтон исчез в водовороте коричневых пальцев. Вся ватага сорвалась с места и помчалась по улице, оглашая ее зычными криками, среди которых то и дело прорывались слова не для церкви.

Чарли проводил их глазами, а затем повернулся к яркой вывеске, гласившей: «Регистрация браков! Круглыс сутки!» Чуть ниже было выведено: «В ночное время — скидка!»

— Господи, никогда нс знал, что встречаются заведения, занимающиеся браком за минуту.

Айрин улыбнулась.

— Я тоже. Просто мне пришлось оформлять в этой конторе развод с Макси. После случившегося могли бы возникнуть проблемы с полицией, и я подумала, что будет лучше, если быстро оформить развод задним числом.

— А они что, и этим занимаются тоже?

— Да. И регистрацией младенцев, и много чем еще.

— Ого, у этих ребят дело поставлено, — хмыкнул Чарли. — Ничего нс скажешь.

Они перешли улицу и толкнули дверь конторы.

Внутри оказалось гораздо лучше, чем снаружи. Вместо дверей висели бамбуковые нити. Освещение, благодаря вставленным в стену небольшим светильникам, казалось ярким, но не режущим глаз. Гостиную и небольшой зальчик, где, собственно, и вершилось таинство бракосочетания, разделяла небольшая перегородка.

Молодой услужливый клерк в легком белом костюме вышел на звон колокольчика. Увидев посетителей, он улыбнулся и мягким баритоном сказал:

— Добрый день, мы рады снова видеть вас у себя. Прошу вас, садитесь. Вам придется подождать несколько минут. Надеюсь, это не очень вас задержит?

— Нет, нет, — улыбаясь в ответ, кивнула Айрин.

— Очень приятно, что вы сочли удобным прийти именно к нам, мисс, — клерк указал на пустую скамью для ожидающих. — Прошу.

Он развернулся и скрылся за перегородкой.

Чарли посмотрел на колышущиеся, постукивающие бамбуковые палочки.

— Ты его знаешь? — спросил он.

— Да, этот парень помогал мне оформить развод. — Айрин улыбнулась. — А может быть, нам купить конфетти, пригласить фотографа?

— Как скажешь, — Чарли пожал плечами. — Это ведь только формальность. Я думаю, что настоящую свадьбу мы справим позже, когда уляжется история с казино.

Она посмотрела на него и засмеялась.

— Господи, видел бы меня Макси…

— А что тут смешного? — настороженно спросил Чарли.

— Я выхожу замуж за сицилийца! — она засмеялась еще громче.

— Ну и что?

— Знаешь, Макси всегда говорил мне: «Евреи в этом бизнесе — это очень плохо, но сицилийцы — это не просто плохо. Это страшно. Они лучше сожрут своих детей, чем расстанутся хотя бы с одним центом. А уж они-то своих детей любят». Именно так он и говорил. Слово в слово.

В глазах Чарли на секунду промелькнуло бешенство, а затем с напускным безразличием, словно и не услышал ничего обидного, он спросил:

— Слушай, но если Макси был таким умным, почему же он такой мертвый, а?

Улыбка медленно сползла с губ новобрачной…