Честь, шпага и немного волшебства

— Одежду мастеру Локси. Усиленное питание, легкая разминка без использования Силы — только двигательная.

И величаво ушла в сопровождении неслышно переговаривающихся помощников, свернув в прогалину к следующим ждущим помощи или решения.

— Вот это женщина! — восхищенно выдохнул молодой волшебник, когда она удалилась. Он покачал головой, слушая, как унимаются звенящие в ушах радостные колокольчики, и нехотя принялся облачаться в оставленную одежду — не надо и упоминать, какого оттенка.

Парень с закрытой повязками рукой, сидящий на поваленной то ли колонне, то ли пьедестале, хихикнул.

— Ну ты даешь! Чуть не отымел при всех нашу Анитэль! Горячие ж вы парни, хумансы — сколько вас изучаю, все диву даюсь, — он восхищенно поцокал языком, от чего с дерева ему прямо на плечо спрыгнула серовато-рыжая до неприличия белка и возмущенно цокнула в ответ.

— Брось, — поморщился Локси. — У тебя плохо получается изображать речь людей. Не чувствуешь, когда перегибаешь. Лучше скажи, как там… Стена Хаоса? — нехотя он выдавил столь ненужное в этом месте слово.

Парень пожал плечами. Согнал обратно на дерево сердито вздыбившую шерстку белку, оглянулся по сторонам. Веточкой, тайком почесал под повязкой наверняка тоже зудящую заживающую руку. Вздохнул, скорее — застонал от явного облегчения, и только потом ответил.

— Порядок. Говорят, маги даже на пятнадцать лиг ее обратно отодвинули.

— А как там король ваш? — одежда пришлась Локси впору, и он малость повеселел. Еще бы отбивную, с кровью — вооот такенную… да разве от этих остроухих дождешься?

Парень отмахнулся здоровой рукой.

— Да нормально. Залатали, уж тут будь спокоен — если сама Анитэль за дело берется, то толк будет. И даже разрешили ему повидаться с королевой-матерью — ну, та на радостях, что малыш ее жив, и надавала ему по тощей эльфийской заднице… — в глазах парня блеснул задорный огонек.

Волшебник в уме сложил два и два, и сделал попытку встать на ощутимо подрагивающие ноги.

— Прошу прощения, ваше величество, — смущенно пробормотал он.

Келениль хохотнул.

— Да ладно, сиди. И вообще — здесь я не повелитель, а такой же пациент, как и остальные. Анитэль целительница суровая — чуть что не по ее, сразу выговор или чего похуже. Я по нашим, эльфийским меркам, еще довольно молод, встреваю в разные передряги — вот и приходится попадать под ее опеку несколько чаще, чем хотелось бы.

Видя, как его собеседник смущенно ерзает, он добавил.

— Расслабься. И — разрешаю на «ты», пока не выйдем из целительных покоев.

Локси осторожно пожал плечами, в душе проклиная свою невезучесть и прикидывая — не нахамил ли он где ненароком, и задал вопрос на отвлеченную тему.

— А кто такая Анитэль? Что-то знакомое вертится, но никак не могу ухватить… до сих пор от той работенки пчелы в голове гудят.

В это время из-за деревьев выскользнул эльф в яркой рубашке и с подносом в руках. М-да… вожделенной отбивной тут и впрямь не оказалось, но было весьма и весьма вкусно, чем не преминули воспользоваться оба изрядно оголодавших волшебника.

— Анитэль? — Келениль хмыкнул, отставив в сторону пустую тарелку из-под немыслимого фруктового салата. Он легко подхватился со своего места, выудил из-за утопающего в зеленой траве обломка стены чашку с веселеньким рисунком и отбитой ручкой.

— Да самая опытная и сильная из наших целителей. Она пользовала еще моего деда, когда тот по малолетству да нахальству характера сцепился с огненным элементалем…

Недоверчиво прищурившись, Локси прикидывал, сколько ж повидала на своем веку эта Анитэль, и вправду упоминающаяся в разведсводках, но по мнению некоторых авторитетных авторов считающаяся фигурой собирательной, легендарной. А затем махнул рукой на все эти раскопки в своей голове, и во все глаза смотрел на короля эльфов, вовсе не поражавшего ни величавостью, ни мудростью бесконечных веков в печальных глазах. Больше всего походящего на обычного неугомонного парня.

А тот пошептал что-то над ветвью дерева, поглаживая ее, надломил, и в подставленную чашку потек темно-рубиновый напиток. Осушив ее, эльф причмокнул губами от удовольствия, наполнил вновь, и позволил ветке распрямиться.

— Держи. Лучшее вино из моих подвалов.

— А если эта суровая дама проведает? — засомневался молодой волшебник, не без трепета принимая из рук самого короля чашку с душистым как летний луг напитком.

Келениль звонко и беззаботно рассмеялся, отчего на миг пристыжено умолкли щебечущие птицы.

— Да она знает! Только это ведь не та грубая сивуха, которой у вас принято потчевать друг друга. Это, Локси, получше многих лекарств, это и есть настоящее… — тут он произнес несколько незнакомых и трудновыговариваемых для человека слов на староэльфийском, почти незнакомом собеседнику языке.