Честь, слава, империя

А теперь, после того как вы-то, иностранцы, внушили нашему государю такие правила, что войско следует держать всегда, в мирную и военную пору, нам уж нечего и помышлять о таком покое. Ни один враг не намерен нас обижать. Напротив того, наше положение делает нас достаточно безопасными. А тут, только что замирились, думают уж опять о новой войне, у которой зачастую и причины-то другой нет, кроме самолюбия государя да еще его близких слуг.

В угоду им, не только разоряют не на живот, а на смерть наших крестьян, да и мы-то сами должны служить, да и не так еще, как в старину, пока идет война, а многие годы кряду жить вдалеке от своих домов и семейств, входить в долги, между тем отдавать свои поместья в варварские руки наших чиновников, которые зауряд так их доймут, что, когда, наконец, придет такое благополучие, что нас, по старости или по болезни, уволят, нам и всю жизнь не поправить своего хозяйства.

Словом, постоянное содержание войска и все, что следует к нему, до того разорят нас и ограбят, что, хоть опустоши все наше царство самый лютый враг, нам он и вполовину не наделает столько вреда. Вот как теперь у нас насильно отняли не по праву все наши старинные льготы, а мы не смей и пикнуть, пускай-де творится над нами, что угодно государю, кто же поставит нам в вину, если мы идем против насилия происками и принимаемся за все, что только можно, чтобы хоть нас-то самих освободить от несносной и неправедной тягости?»

9. Если возразят им на то, что, положим, при своих старых порядках они в состоянии были защищать свои пределы, однако ж распространение этих пределов не могло бы быть без обученного войска, они отвечают: «Земля наша довольно велика, и потому распространять ее не для чего, а разве только населять.

Завоевания, сделанные Петром I, не дают России ничего такого, чего бы не имела она прежде, не умножают и нашу казну, но еще стоят нам гораздо дороже, чем приносят дохода. Они не прибавляют безопасности нашему царству, а еще вперед, пожалуй, сделают то, что мы станем больше, чем следует, мешаться в чужие ссоры и никогда не останемся в барышах от того.

Потому-то Петр I наверное уж поступил бы гораздо умнее, если бы миллионы людей, которых стоила шведская война и основание Петербурга, оставил за сохою дома, где недостаток в них слишком ощутителен. Старинные цари хоть и делали завоевания, да только таких земель, владение которыми необходимо для царства или откуда нас беспокоили разбои.

Кроме того, они давали нам пользоваться плодами наших трудов, поступали с побежденными, как с побежденными, делили между дворянством их земли: а на место того ливонцы чуть у нас на головах не пляшут и пользуются большими льготами, чем мы сами, так что изо всего этого завоевания не выходит нам никакой другой прибыли, кроме чести оберегать чужой народ на свой счет да защищать его своею же кровью».

10. Если же, напоследок, захотят затронуть честь их и представят славу и великое имя, какое приобрел их народ этими завоеваниями у всех европейских народов, для которых он прежде был неизвестен совсем, они обыкновенно говорят с улыбкой: «На диво нам, что образованные люди за существенное зло, которого действия ощутительны для них ежедневно, причитают им в вознаграждение мнимую выгоду, от которой нам ни чуточку не сделается лучше.

Коли не знали о них другие европейские народы, так это для них же было хуже. Неведение иноземцев не делало ничем несчастливее их, русских, и так же мало беспокоило, как если бы они не знакомы были с жителями на Месяце (Луне). Чуть ли еще не так, что знакомство-то с иноземцами принесло за спиной у себя проклятие, потому что, с тех пор как они удостоились этого знакомства, пропало все их благосостояние.

Их государь пользуется у своих подданных всяким почетом, какого только может требовать человек смертный. Захотят чествовать его также и другие народы, это будет приятно для них, русских. А если иноземцы не делают того, так русские не думают, будто бы ему была такая большая надобность в пригоршне с пустом, чтобы для того они должны были жертвовать всем своим покоем и привольем. Да для них и все равно, какие бы чувства ни питали к ним иноземные народы: во всяком случае они отплатят им такою же взаимностью».

11. Вообще изо всех иноземных выдумок для русских нет ничего смешнее, как если станешь говорить им о чувстве чести и хочешь тем заставить их сделать или не делать чего-нибудь. Тоже выйдет напрасный труд, если захотят втолковать им, как мнение другого лица, которое не может им ничего приказывать, в состоянии сделать их счастливыми или несчастливыми без всякой причины с их стороны или побудить их к поступку, противному их выгодам.