Честь снайпера

Завод просто варился в собственном соку, не выпуская ничего, что можно было бы выставить на продажу. Похоже, работал он исключительно по ночам, потому что американский разведывательный спутник, не обнаружив никакой активности, зафиксировал в одном из цехов источник температуры около тысячи четырехсот градусов по Цельсию. Зачем понадобилась такая высокая температура? Или же, поскольку Гершон совершенно не разбирался в химии, вопрос нужно было сформулировать иначе: «Зачем понадобилась такая низкая температура?»

– Должен вас огорчить, – ответил профессор химического факультета университета Тель-Авива, – температура в тысячу четыреста градусов по Цельсию даже близко не стоит рядом с границами химического производства. Она не слишком высокая и не слишком низкая. Как раз где-то посредине.

– То есть это не дает мне…

– Абсолютно ничего, кроме того, что кто-то нагревает что-то, чтобы получить что-то другое.

– Кажется, это уже и так было нам известно.

– Теперь вы еще больше в этом убедились.

И подобный разговор Гершон еще мог считать успешным.

Усугубляло дело то, что на российском юге у Израиля не было своих людей. В Москве, Петербурге – да; в Волгограде, даже за Уралом и в городах, имеющих особое стратегическое значение, – да. Но на крайнем юге, в глубокой заднице у самого Каспия, – ничегошеньки. А поскольку все свои люди в относительной близости – в Одессе, Киеве, Львове, – находились под пристальным наблюдением, не имело смысла направлять кого-нибудь, скажем, консула из Одессы, в Астрахань под видом обычного туриста, чтобы на месте собрать сведения об интересующем заводе. С таким же успехом можно было послать телеграмму в российскую Службу внешней разведки с предупреждением о том, что институт что– то затеял, за кем-то наблюдает, и кто знает, как отреагирует СВР и насколько эта реакция усугубит ситуацию.

– Нам известно, что завод что-то производит, но мы не знаем, что именно. Также известно, что его продукция никуда не поставляется. Известно, что завод находится недалеко от Ирана – морем туда можно добраться за одну ночь. Кроме того, у тех, кто за этим стоит, бездонные карманы, и еще они просто помешаны на мерах безопасности. Но кто за все это платит?

– Гершон, я не понимаю вот что: они торопились, торопились, торопились. А сейчас… ничего?

– Странно, не так ли? Это указывает на мозг, который стремится все держать под контролем, продумывает любые мелочи, проверяет и перепроверяет.

– Гершон, вы только что описали директора нашего института, премьер-министра, весь кабинет, и даже, упокой господи, ее душу, Голду Меир[35].

– Знаю. В этой игре психология ничего не даст, поскольку все игроки сумасшедшие, включая меня и Коэна. Но в первую очередь Коэна.

Поэтому было очень странно, что именно Коэн предложил дельную мысль.

– Гершон, – сказал он, – касательно твоей загадки с платиной.

– Да.

– Поскольку мы наблюдаем за этим заводом со спутников, через вторичные разведывательные источники, а также с помощью наших друзей из «Вестника промышленности драгоценных металлов», и не видим крупных, в промышленных масштабах, поставок какого-либо сырья, не может ли быть так, что все остальные ингредиенты для производственного процесса есть на месте? Быть может, как раз поэтому завод разместили именно в этом месте, потому что всего остального там полным-полно и заказ крупной партии не вызовет никаких подозрений.

– Какая ужасная мысль, – заметил Гершон. – Такая глупая, такая бесполезная! Как жаль, что она не мне пришла в голову.

Чего в Астрахани полным-полно кроме черной икры? Как выяснилось, газа и нефти: Каспийское море – огромный резервуар с соленой водой, расположенный над сосредоточением различных неприятно пахнущих веществ, имеющих высокую стоимость на мировом рынке энергоносителей. Нефтепроводы уходят из Азербайджана в Турцию, все побережье утыкано буровыми вышками. К небу тянутся шпили и башни нефтеперегонных заводов, и над всеми девятью портами, обрамляющими самое большое в мире озеро, висит зловонный смрад ядовитых испарений. И то, как в водах Каспия удавалось выжить рыбе, откладывающей маленькие черные шарики икринок, которые люди намазывают на тонкие кусочки хлеба и едят, запивая шампанским, казалось второстепенным чудом, не заслуживающим более пристального изучения. Икра по-прежнему обладала отменным вкусом, а нефть и газ по-прежнему кормили цивилизации, процветающие на этой плодородной земле.