Честь в огне

— Следы ведут в порт, значит надо начинать оттуда. — отозвалась женщина — А ещё я хочу поговорить с вашей сестрой, думаю, всё-таки кое-что ей известно.

— О нет, ты не будешь с ней разговаривать. Это исключено.

— Почему? Коли на то пошло, что она мне может сделать?

— Стелла никогда не играла по правилам. Поверь, она способна причинить тебе вред, а я этого не хочу. Потому что, мне хочется чтобы ты чувствовала себя в безопасности.

— Ну, пока вы рядом мне нечего бояться. — усмехнулась женщина, отчего Эрни покраснел — Вы мне так говорили, помните?

— Разумеется, помню, но если сестра что-то задумала, то как правило, доводит дело до конца. В конце концов, я не хочу чтобы с тобой приключилась какая-то беда.

— Ничего не случится со мной. — выдохнула женщина — После того, что мы с вами пережили чье-то недовольство это не такая большая проблема.

Брук приподняла бокал и Эрни ответил тем же. Вкус красного вина слегка заиграл на губах, но напиваться не хотелось. Хотелось насладиться этим теплым, летним вечером, ведь он был прекрасным. Эрни сегодня впервые в жизни ужинал с женщиной наедине в такой обстановке. Со Стеллой они всегда ужинали в кругу семьи, а вот так один на один никогда.

— Отец теперь входит в число людей, которые меня презирают. — горько усмехнулся мужчина.

— Все наладится, только нужно время.

— Ты плохо знаешь моего отца, Брук. Филипп Тиритон известен как величайший полководец и жёсткий человек. Это сейчас он занимается финансами королевства, потому что, таковы были его условия дать свою поддержку при перевороте. А до этого он практически полжизни провёл на поле боя. Когда я был маленьким он довольно часто наказывал меня, когда был дома. А вот к сестре отец был мягок и снисходителен. — неловкое движение руки и вилка упала на пол — Проклятие.

— Ничего страшного, я подниму. — женщина встала и подошла ближе.

Эрни и Брук синхронно наклонились над прибором, их пальцы нежно соприкоснулись, создавая ощущение мгновения, в котором словно остановилось время. Между ними образовался невидимый тоннель, в котором не было ничего, кроме них. Их руки едва касались друг друга, но это легкое прикосновение оставляло на коже и в сердце невидимые ожоги. Брук испытывала невероятный страх произнести хоть звук, боясь, что это может развеять то хрупкое счастье, которое она ощущала. Это счастье было столь ценным, что она была готова отдать за него свою жизнь, даже если бы оно продлилось всего лишь одну минуту. Они даже не заметили, как оказались в комнате, уютно укрытой от внешнего мира. Брук чувствовала дыхание Эрни так близко, что его тепло, исходящее от него, словно окутывало её, вызывая головокружение. Дрожащие пальцы Эрни осторожно коснулись коротких светлых прядей Брук, которые казались мягкими, словно сотканы из солнечных лучей. Она жадно впитывала каждую частичку его жара, его аромата, который был похож на запах осенней листвы. В этот момент они оба поняли, что всю свою жизнь были одиноки, и ждали друг друга, сквозь года и даже столетия. Глаза Эрни медленно опустились, сосредоточив внимание на губах Брук. Он хотел прикоснуться к ним, почувствовать их мягкость, но его останавливало сомнение, страх совершить ошибку, которая может оставить их с глубоким сожалением. Он боялся, что утро может принести обоим горечь разочарования. Однако Брук ждала, не торопила его, осознавая, что всю свою жизнь она была готова ждать этого мгновения. Женщина ощущала, как каждая секунда тянется, но внутри нее царило спокойствие, как будто всё на свете было предопределено. В тот момент, когда Эрни все же решился, тепло его губ обожгло её, поцелуй оказался столь жарким и неистовым, что она забыла как дышать, весь воздух вырвался из легких, и дыхание перехватило. Брук никогда не испытывала ничего более прекрасного. Мир вокруг них, казалось, рассыпался в звёздную пыль, оставляя только их эмоции, чувства и воспоминания, которые переплетались в единое целое. Губы Эрни коснулись её подбородка, а затем вновь накрыли губы, погружая их в океан наслаждения. Его левая рука начала нежно гладить её плечо, ключицу, и с отчаянием пыталась расстегнуть пуговицы серой рубашки, стремясь вновь увидеть её обнажённой, сильной и уязвимой одновременно. Брук понимала, что в этом мгновении она была слаба, как и любая женщина перед лицом своей любви, в которой она готова была раствориться без остатка, отдавшись этому чувству целиком. Ее пальцы коснулись пуговиц его рубашки, желая как можно быстрее избавиться от еще одного барьера и чувствовать его кожей. Однако, внезапно мужчина разорвал поцелуй и немного отстранился.

— Я не имею право ломать тебе жизнь. — Эрни говорил твёрдо, но его рука все еще касалась ее шеи, плеча, опускаясь ниже.

— Ты не сломаешь ее. — Брук нежно погладила его волосы — Потому что, ты и есть моя жизнь.