Честь взаймы

А все дело в том, что лорд Джевидж доподлинно дознался, отчего в его искалеченном, зачарованном сознании так глубоко укоренились имя и образ Фэймрил. Таинственная взаимосвязь наконец-то стала объяснимой. Их объединила, их сковала невидимой цепью страданий и преступления та проклятая колдовская машина. Именно с ее помощью стирал кусочки памяти у Фэйм ее законный супруг. Сначала, судя по всему, экспериментировал, а потом использовал в качестве наживки для лорд-канцлера. Если бы прошедшей ночью колдовской механизм запустил маг, а не Огнерожденные… Но теперь Росс знал, что случилось с Фэймрил. Так люди, однажды научившиеся кататься на коньках, никогда не забывают, как удерживать равновесие, стоя на узких полозьях. Так гимнаст знает последовательность движения для обратного сальто. Лишенное эмоциональной окраски, беспристрастное по сути, это знание болело сильнее, чем гноящаяся незаживающая культя ампутанта. Стоило лорду Джевиджу подумать о том, что проделывали с Фэйм, – глаза застилала кровавая пелена. И еще неведомо, кто из них двоих мучился больше.

Профессор Кориней явился домой мрачнее тучи – багровый, задыхающийся и свирепый. Распахнул парадную дверь настежь и бронированным линкором ворвался в квартиру. Лысина его опасно полыхала от прилива крови, а из дрожащих ноздрей разве только дым клубами не валил.

– Девушка из Лечебницы умерла нынешней ночью, – скорбно молвил он и рухнул в кресло. – Скончалась от апоплексии, бедняжка. Сестры рыдали, когда рассказывали, как она отходила. Будь оно все проклято, будь оно проклято…

Фэйм охнула и закрыла лицо руками. Видит ВсеТворец, это так несправедливо и неправильно, когда умирают молодые, которым еще жить и жить.

– Что же станется с ее девочкой?

– В приют заберут, что ж еще?

Росс тяжело вздохнул. Теперь он помнил.

– Девушку звали мис Эльдисэ Саилам, и была она любовницей моего сына Ольрина. И, разумеется, малышка Киридис пробудет в приюте ровно столько, сколько потребуется мне, чтобы вернуться в собственный дом полновластным хозяином. Во второй раз повторять старые ошибки я не намерен.

От глупой интрижки с женщиной старше его лет на десять, к тому же замужней, родился не нужный никому ребенок. Кариим хватило ума не раздувать скандал и вовремя сообщить Джевиджу о появлении байстрюка, а самому Россу достало честности ответить за прелюбодеяние и позаботиться о ребенке. Таким образом, в закрытом частном пансионе вырос мнительный и недалекий мальчик, ничем – ни достоинствами, ни пороками – не наследовавший родному отцу. Для Военной академии Ольрин оказался слаб здоровьем, для политической карьеры – недостаточно умен. Его полностью устраивала непритязательная чиновничья должность – синекура, организованная папочкой-лордом. Впрочем, один безусловный дар у Ольрина Джевиджа все же был – умение создать видимость. Разве это так сложно? Апломб прекрасно заменяет глубокие знания предмета, агрессивность – уверенность в себе, а ослиное упрямство – упорство в достижении цели. Похоже, во всем Эарфирене только Росс точно знал, что его единственный наследник, его плоть и кровь – ничтожество, игрок, трус и бабник, но самому лорд-канцлеру было все равно. Сына он не замечал годами, тот платил взаимностью, но деньги на содержание испрашивал регулярно. Интересно, насколько Ольрин причастен к заговору? Вряд ли он сумел бы устоять против такого искушения – не та натура.

– Я же сказал, что позабочусь о своей внучке. Значит, так тому и быть.

Сказал – отрезал. Прямиком от кровоточащего обрубка родительских чувств.

«Не вышло отцом, попробуем себя в качестве деда? Да и какой из тебя отец? Так… опекун».

Против всех ожиданий мэтр Ниал бросил на лорд-канцлера весьма неприязненный взгляд, но промолчал. А так хотелось сказать что-нибудь колкое и нелицеприятное, например помянуть покойную леди Джевидж и многих других людей, на свою голову связавшихся с Россом Джевиджем узами родства и дружбы.

«Это вы у нас один такой – непробиваемый и броненосный, прямой наводкой бей – не пробьешь, остальным, тем, которые рядом, достается рикошет и осколки», – гневался мысленно ученый муж. Он даже не сомневался, что несчастная мис Эльдисэ Саилам умерла в тот самый час и миг, когда включили колдовскую машину.

Не знал профессор только одного – Росс искренне разделял теорию о «смертельно опасной близости к особе лорд-канцлера». Более того, он имел множество фактов, ее подтверждающих. И, что примечательно, пострадавших по случайности гораздо меньше, чем тех, кого милорд собственноручно кинул в паровозную топку государственной необходимости. И если понадобится…

От сумрачных мыслей Росса опять отвлек профессор:

– Кстати, я выяснил, кому принадлежит давешний дом с незабываемым и дивным подвалом, где нам всем вчера пришлось побывать.

– Кому же?

– Мэтру Дершану.

– Оп-па! Так я его буквально вчера встретил в поезде, – заявил сыщик. – Тоже, между прочим, ехал полюбоваться на немагическую технику.

Фэйм стрельнула в милорда победным взором, мол, я же говорила, говорила, а вы, жестокое чудовище, отмахнулись, как от назойливой мухи.