Честно и непристойно

Послала два е-мейла, один раз позвонила. Ответила на его звонок. Мяч в его воротах. Он просит о встрече. Согласиться или нет? Можно, конечно, разнообразить эту схему, добавляя, кому мы что рассказали, но тогда слишком уж много придется печатать. А если мужчин нет, мы их создаем или воскрешаем старых, потому что не знаем, куда тратить энергию, оставшуюся после работы и занятий йогой или спортом. Выйдя замуж, вы можете вздохнуть с облегчением и начать жить.

Так мне казалось. Так поступают многие женщины. Заботы о любимом человеке заполняют всю их жизнь и придают ей смысл. Тим поглощен Далей.

Я была поглощена Гэйбом, Оливером, а между ними была еще куча народа. И вот теперь, перечитав свой дневник, поразмыслив над беседами с друзьями, я подумала: «И это все? Почему ты позволила себе докатиться вот до такого? Черт, ты же не настолько поверхностная личность!»

Пришло время сделать себя центром своих увлечений и страстей. Это куда лучшее вложение энергии, чем какой-нибудь случайный парень, которого на следующей неделе может уже и не быть. Я найду что-то свое – дело, которое меня осчастливит. То дело, которое всегда будет со мной. Это похоже на учебу. Ты учишься быть счастливой в одиночку так же, как учатся на ошибках прошлого. Да, а мастурбация не хобби. Это спорт. Впрочем, я и ее испробовала.

Раздевшись, я пустила в ванну воду и стала изучать свое тело, но не критически, а взглядом влюбленного, который не обращает внимания на растяжки и возраст. Он торопится увидеть как можно больше, и ему не до «слишком». Разглядывая себя, я решила, что у меня красивый живот. Не слишком мускулистый, не слишком плоский, впрочем, забудем о слове «слишком»! Вот таким должен быть живот. Он гладок и красиво прогибается при выдохе, образуя неглубокую впадину кожи, сбегающую к бедрам. Я ложусь на кровать, ощущая желание, сильное, как голод, оно пульсирует во мне, настойчивое, теплое. Наслаждаясь, я наблюдаю его переливы, его биение. Я чувствую собственный запах; дезодорант почти испарился, и когда я поглаживаю себя, я его почти не чувствую. Сильнее. Теперь двумя руками. Нет, не так. Теперь лучше. Подняв руку, я зажимаю одну ноздрю, чтобы дышать было труднее. Сильнее. Я сержусь. Вот оно. Еще сильнее. Нужно что-то придумать. Сильная ладонь вжимается в мою спину. Я не могу ее видеть, но ощущаю тепло и силу, исходящую от этой ладони. Она не отпустит меня, даже если я навалюсь на нее всем своим весом. Волосы с проседью, мужчина средних лет. Я фантазирую о надежности и защищенности. Даже в самых сексуальных мечтаниях я жажду защищенности и вжимаюсь в нее.

После ванны я помастурбировала, сочетая удовольствие с гневом, только чтобы уснуть. Ужасно, что мне нужна терапия, что я так разбита и не могу немедленно со всем разобраться. Когда я кончила, злость выскользнула наружу; она была так зарыта в глубине моего существа, что я и не знала о ее существовании. Она дремала, а потом пролилась наружу слезами безнадежности. Издерганные нервы, вот это что такое. Я вся издергалась. Я не могла успокоиться, ерзала, чесалась, дергалась, и никак не могла расслабиться. И до тех пор, пока расслабленность после оргазма не расколола меня словно персик, обнажив твердую косточку, я не сознавала, как я измучена и несчастна. Следовало очистить сердцевину от шелухи.

Мастурбация усилила мой конфликт с миром, а ведь я даже не католичка. Однако я мазохистка, и поэтому назавтра я отправилась в магазин за новыми джинсами. Нет, я шучу, конечно. Я не к аду примеряюсь, а к чистилищу. Поэтому я вооружилась фотоаппаратом и снова направилась в чертов Центральный парк, будь он неладен. Правда, на сей раз я была неплохо подготовлена. Надела перчатки, запаслась носовым платком и заткнула уши наушниками, в которых звучала песня Нины Симонс «Я стану свободной».

Клянусь, где-то в этих стенах
Я вижу своего отраженья кусок.
Я вижу, как жизнь моя сияет
С запада на восток.
Вот-вот наступит день.
Вот-вот наступит день,
Когда я стану свободной.

Я повторила про себя: «Вот-вот наступит день», но это не помогало. Может, кофе поможет? Я люблю сладкий с горчинкой кофе, напоминающий ягодный сироп.

– Есть отличные-сливки-взбитых-нет-имбирные-пряники-латте-кофе.

– Спасибо, – пробормотала я.

– Это вам спасибо, мадам.

Черт, я уже стала мадам. И когда это я успела? Ненавижу дерьмовую жизнь и этот зеленый передник. И чему она улыбается? Что это ее так радует молоть кофе и закрывать белые чашки белыми крышечками, сдабривая судьбы незнакомцев сиропами и спиртным?

– Можно задать вам один вопрос? – спросила я прямо, освободив уши от наушников.

– Конечно, можно.

– Вы... Вы счастливы?

– Сегодня – да.

Может, другого и не надо? Жить сегодняшним днем, и как говорится, оставить прошлое в прошлом? Когда еще настанет будущее, а настоящее – длится и длится? Эти фразы обычно не произносят с вопросительной интонацией.