Честное комсомольское!

– Юрий Михайлович, вы сейчас над чем ударно трудитесь после «Гипсового трубача», и что еще выйдет из-под вашего пера? Я имею в виду не только книги, но и кино, театр…

– Во-первых, сейчас с большим успехом во МХАТе имени Горького идет инсценировка моего романа «Грибной царь». Скоро покажут по телевизору 6-серийный фильм, тоже по «Грибному царю», там в главной роли Александр Галибин. Очень хороший, на мой взгляд фильм, интересный. Советую! Кроме того, запустился в производство 4-серийный фильм по моей повести «Апофегей», которую в свое время называли и культовой, и знаковой, как хотите. Ставить его будет Станислав Митин. Он 20 лет терпеливо этого ждал. А еще я хочу написать историческую повесть (только не падайте) из жизни Сталина.

– Она будет в духе «Гипсового трубача»?

– Думаю, нет. В том, что мы знаем о времени Сталина из художественной литературы, правды не больше, чем в фильмах про ковбоев. «Дети Арбата» – это всего лишь «Кортик» наоборот. Очень хочется поспорить…

«Маски и „слезонепробиваемые жилеты“ с бюрократов снять! Их самих – тоже»

Автор «Гипсового трубача» в прямом эфире радио и ТВ «КП» презентовал третью, заключительную часть своего знаменитого романа, а потом поговорил «за жизнь»…

«Чем опасно „перекопское братство“?»

… Мы выбрали «Опасные руки» – так называется одна из глав нового романа Юрия Полякова – чтобы прочитать выдержки в прямом эфире. Но перед самой передачей писатель остановился на другой главе – «Слезонепробиваемом жилете». Этот отрывок он и стал читать сам – с выражением, в сопровождении тревожной музыки…

– Юрий Михайлович, а образ «слезонепробиваемые жилеты» – это касается только правосудия или всего чиновничьего класса?

– А это уж читатели пусть сами делают выводы. Хотя лично я склоняюсь ко второму…

– Антибюрократические романы, фильмы, спектакли по вашим произведениям выходят уже три десятка лет миллионными тиражами, а бюрократов меньше почему-то не становится…

– С бюрократией боролись гиганты, не мне чета. И Салтыков-Щедрин, и Лев Толстой, и Алексей Островский, Михаил Булгаков, Ильф с Петровым… И при советской власти серьезные книжки об этом выходили.

– … Может, это писатель и драматург Поляков сейчас недорабатывает где-то?

– Писатель и драматург Поляков – обычный человек. Аживучесть – главная особенность бюрократии, потому что без нее нельзя. Когда надо управлять большой системой, всегда возникает класс людей, которые «осуществляют руководство» и имеет больше других. Вспомните хотя бы Иосифа Прекрасного! Отличный был топ-менеджер у фараона, а родню-то всю пристроил… Не случайно в середине 20-х большевики, спохватившись ввели так называемый партмаксимум. Представьте себе: гражданская война закончилась, люди на совесть сражались, гибли под пулями, от тифа и так далее. И вдруг эти вчерашние тифозные герои, кто уцелел, возглавив заводы и наркоматы, положили себе такие оклады, что народ зароптал. Мол, зачем эксплуататоров свергали? Большевики, люди неглупые, установили планку – больше ни-ни, а то на вилы поднимут. И сегодняшняя жизнь очень мне напоминает ситуацию 20-х годов прошлого века.

Только вот «едросминимума» что-то не видно! Есть и еще одна параллель. Например, такой диалог: «Вон предрик Петрович-то совсем оборзел, проворовался, развратничает – с секретаршами в бане парится, самогон глушит. Надо бы его снять и – в ОГПУ». – «Надо бы, но мы с ним вместе Перекоп брали…»

– То есть, спустя почти век, то же самое мы видим и сегодня?

– Абсолютно! И герои баррикад 1991 года мгновенно превратились в таких хапуг, что диву даешься. Вспомните, какие оклады себе положили честные завлабы, после 91-го став членами советов директоров. За тещами в Америку самолеты гоняли…

– Стало быть, и сегодняшние «перспективные революционеры», которых мы видим на площадях, а теперь уже на ТВ, если придут к власти, тоже превратятся в хапуг?

– Разумеется. За редчайшим исключением. А эти исключения будут выдавлены из системы. Ибо революции вершат именем народа, но во имя личных интересов.