Честное комсомольское!

Возьмем телевидение. Оно у нас сейчас отделено от государства. Общество не имеет никаких механизмов, чтобы его контролировать. И это бесконтрольное телевидение начинает служить не общественному благу а узким частным интересам, что неизбежно ведет к нравственной и художественной деградации телевещания. Хотя абсолютно во всех странах эти механизмы контроля есть. В общественные советы, комиссии, которые надзирают за деятельностью электронных СМИ, входят уважаемые люди, политические деятели, нравственные, научные авторитеты. Например, в Великобритании совет по телевидению возглавляет королева.

А наше самостийное телесловечко «неформат» практически изгнало с телеэкранов нормальных людей. А почему «неформат»? Потому что это не будет приносить рекламу. А куда идут деньги за рекламу? Что, на детские сады, на детские дома? Нет – на оплату деятельности самих телевизионщиков. Обществу-то что от этого? Ему интересно, чтобы информационное пространство не угнетало, не вырабатывало в нем комплекс неполноценности, не будило животные инстинкты, а хоть чуть-чуть поднимало. У нас же любая попытка заставить телебоссов прислушиваться к мнению общества пресекается на корню.

– Кем? Телебоссами? Или сама общественность пассивна?

– Да, общественность в основном пассивна. А телевидение тиражирует мнение: мол, стоит только начать контролировать, как тут же развернется цензура. Хотя, допустим, корпоративная цензура – она существует. И телекомпании, и издания, которые принадлежат каким-то мощным экономическим образованиям, никогда не будут писать о безобразиях внутри них самих. И чем же этот контроль отличается от партийного? Да ничем!

– Юрий Михайлович, а не слишком ли большое значение вы придаете проблеме нравственности?

– Нет. Если у писателя иная позиция, он должен перейти на другую работу.

– Но уговаривать людей быть хорошими…

– Это прямая обязанность литературы. Как журналиста – выпускать хорошую газету, а галошной фабрики – производить отменные галоши.

– Но мало кто готов сегодня пострадать за нравственность.

– Пострадайте хотя бы внутренне. Зачтется. А богатому можно пострадать в форме благотворительности. Не надо ждать, когда бедняки начнут утверждать нравственность с помощью шила или бейсбольных бит.

Беседовали Александр и Любовь ГАМОВЫ «Комсомольская правда», 8 октября 2009 г.

«Советские карьеристы думали о стране, а нынешним на нее наплевать»

Госаппарату нужен ремонт

– После того, как появилась «президентская сотня», мы почему-то сразу вспомнили первого секретаря райкома ВЛКСМ Шумилина из вашей книги. Даже стали искать его в кремлевском списке…

– И как, нашли?

– Шахов, Шадаев, Шаров там есть. На «Ш» фамилий больше нет.

– И слава Богу. А почему вспомнили-то? Дался вам этот Шумилин…

– Ну, он у вас, Юрий Михайлович, в книге – ого, какой карьерист, ну прямо чинодрал. Маму родную продаст, лишь бы заполучить хлебную должность. Вдруг тоже затесался в «президентский резерв»?

– Ну это, думаю, невозможно.

– Отчего же?

– По возрасту не проходит. (Смеется.) Кадры, которые подготовила Советская власть, скоро выйдут на пенсию. Последним питомцам аппаратного комсомола уже под пятьдесят. А средний возраст тех, кто в «президентском списке», как я понимаю, где-то около 40 лет.

– Кстати, а чем нынешние карьеристы отличаются от тех, что были в 80-х?

– Даже самый отъявленный карьерист советских времен все же связывал свое продвижение вверх по служебной лестнице с интересами и судьбой страны, и не ставил карьеру выше интересов государства. А сейчас мы уже имеем целое поколение служивого люда, который свою карьеру рассматривает только в материальной плоскости. И им абсолютно наплевать, что будет с государством, которое позволяет им делать эту карьеру. Это самый опасный симптом. А началось с Горбачева и Ельцина…

– Как вы считаете, почему в Кремле возникла идея создать новый кадровый резерв?