Честное пионерское! Часть 1 (СИ)

Бутылку кефира я утащил на кухню, где на столе, в тарелке (на пропитанном жиром тетрадном листке) меня дожидались румяные оладьи (вчерашние я «приговорил» вчера — Надя не поленилась: утром испекла новую партию). Фокус из фильма о миелофоне у меня не получился: сколько не стучал по крышке на бутылке с кефиром пальцем (как делал это Весельчак У) — смять её не смог (то ли пальцы пока слабоваты, то ли Весельчак в фильме жульничал). Надя наблюдала за моим баловством молча, терпеливо. Не сказала ни слова, и когда я принялся хлебать кефир из бутылки — только вздохнула. Я прислушался к вкусовым ощущениям. Одобрительно хмыкнул. Советский кефир оказался вполне приличным на вкус — если только мне это не чудилось после месяца спартанской жизни на лишённой всего, кроме калорий, больничной еде.

Прикончил бутылку кефира — и лишь после этого поинтересовался у Нади: «не найдётся ли» у неё длинного и прочного куска шнура. Заметил мелькнувшую у неё во взгляде тревогу. Поспешил успокоить Надежду Сергеевну: пояснил, что в больнице меня «кое-чему» научили (совершенно неопасному — даже полезному). И я хочу «это» повторить — дома. Потому что много гулять на улице пока не могу: силёнок не хватало. Заявил, что она сама меня вчера ругала за долгую прогулку (чем смутил и пристыдил Мишину маму). Объяснил, что не хотел бы весь день сидеть у экрана телевизора: «доктор говорил, что это вредно». Но и бездельничать я не желал. Отправил Надежду Сергеевну «порыться в закромах», принести мне ту самую бобину белого полипропиленового упаковочного шпагата. Надя пояснила, что «по случаю» купила его за рубль у соседки, работавшей в почтовом отделении.

— Что ты будешь с ним делать? — спросила Надежда Сергеевна (всё ещё настороженно).

— Не с ним, а из него, — ответил я. — Красивые и полезные вещи. Вот увидишь: они тебе понравятся.

* * *

Ещё до полудня я приступил к работе. Вооружился измерительной лентой и ножницами. Надю из своей спальни не прогнал — позволил ей присесть на стул и наблюдать за моим «превращением в паука». Подумал вдруг, что Человек-паук наверняка увлекался макраме. Чем, если не узелковым плетением он убивал свободное время, имея под рукой огромное количество материала, годного для изготовления всевозможный забавных и полезных вещиц?

Я хмыкнул и пока не слишком уверенно отрезал шесть семиметровых кусков полипропиленового шнура, сложил обрезки пополам, собрал те в пучок — закрепил их на металлической спинке кровати.

— Что это будет? — спросила Надежда Сергеевна.

— Подвеска для кашпо, — ответил я. — Хочу повесить в своей спальне на окно твою герань.

* * *

Я затянул на собранных в пучок остатках шпагата завершавший работу узел — подровнял получившийся «хвост» ножницами. Мысленно поздравил себя с окончанием «тестового» изделия. Бросил взгляд на циферблат настенных часов, совершил в уме нехитрый подсчёт. Одобрительно кивнул: пришёл к выводу, что успею завершить задуманное. На плетение первой подвески потратил почти три часа. Решил, что это замечательный результат для новичка. Ведь я пока и был новичком в узелковом плетении.

Хранившиеся в моей голове знания и воспоминания о прошлых умениях и достижениях не делали из меня мастера. Потому что руки пока работали неторопливо — «не помнили» тонкостей работы: моторная память плетения узлов в них ещё не появилась. Я был сродни «диванным экспертам», когда вязал свои первые в этой новой жизни узлы: много знал о технике макраме, но сам при этом ничего не умел. Потому я и потратил «целых» сто семьдесят минут на своё творение.

Прикинул: следующую подвеску сплету минут за сто пятьдесят — может и быстрее. Это приемлемый срок… для начинающего. Стандартного часа на одно изделие достигну уже завтра-послезавтра. Нарисованный в голове план с выходом в третий день после начала работ на производство семи подвесок в сутки больше не казался фантастическим. И это с учётом того, что я не гнался за упрощением труда — выбрал за эталон не самый простой образец (сам его придумал — в прошлой жизни), и не пренебрегал качеством.

* * *

Я решил, что узелковое плетение — оптимальный способ в кратчайшие сроки обзавестись продукцией, за которую не стыдно было бы получить деньги. Именно «получить». Потому что предпосылок для активной торговли товарами «народного творчества» я пока не замечал. Хотя когда-то зарабатывал плетением изделий из верёвок неплохие по тем временам (даже для взрослого человека) деньги. Вот только тогда Советский Союз уже с «головой» нырнул в перестроечные процессы, а перед гражданами СССР приоткрылась дверь в Европу.

Началось это после правительственного постановления от тысяча девятьсот восемьдесят шестого года, значительно облегчившего выезд из Советского Союза. Жители приграничных (и не только) городов активно разыскивали близких и дальних родственников за пределами страны (тех, от кого могли бы получить «приглашение»). Активно восстанавливали родственные связи с зарубежной роднёй и жители Великозаводска. Те, кому повезло «достучаться» до заграничной родни, ринулись в Европу — с целью получения импортных товаров.