Честное пионерское! Часть 1 (СИ)

А я представил, что ощутил в тот раз Миша Иванов. Ведь наверняка во время приступа он побывал под речным льдом. Тонул, барахтался в ледяной воде. Парень прочувствовал весь набор эмоций, что испытал его замёрзший насмерть одноклассник. Я бы такому аттракциону тоже не порадовался. И тоже прятал бы в карманы руки — подальше от будущих покойников. А мне уже не десять лет. Психика у меня давно не детская: в девяностые повидал много… разного. Однако тому Садовскому непременно залепил бы кулаком в глаз — и за то, что свалился под лёд, и за его дурацкую манеру хватать одноклассников за уши.

Я сказал:

— Нет. Не могу вспомнить.

Развёл руками.

— Тебя узнал. И даже помню, как влюбился в тебя в первом классе — целый месяц страдал. А тех парней, что приходили вместе с тобой, не знаю. Вроде и лица у них знакомые, но их имён в своей памяти так и не нашёл. И даже не представляю, с кем из одноклассников дружил.

— Ни с кем ты не дружил, — сказала Зоя. — И редко с нами разговаривал. Всегда был сам по себе. Не желал вливаться в коллектив. Я и говорю: ты изменился. За руку меня схватил в больнице — сам! А уж сколько мне сегодня наговорил! За три года учёбы я не слышала от тебя столько слов!

Она прищурилась.

— А это правда, что в первом классе ты в меня влюбился? Точно, в меня? А почему не в Светку Зотову?

— В Зотову? — переспросил я. — Кто это?

Каховская улыбнулась.

— Что, и её не помнишь? — спросила она. — Здорово!

Мне показалось, что не щеках девчонки вспыхнул румянец.

— Я хотела сказать… что это очень грустно, — произнесла Зоя. — Зотова у нас… некоторым мальчишкам она нравится. А ещё Светка отличница. В отличие от меня: я по математике схлопотала четвёрку — годовую. Мама говорит, что я «пошла» в папу: он в школе тоже с математикой не дружил.

Каховская наклонила голову — в точности, как наблюдавшие за нами голуби.

— Мне вот только интересно, — сказала она. — Как ты собрался учиться с такой-то дырявой памятью?

Я чувствовал странность происходящего: всерьёз обсуждал свои проблемы с десятилетней девочкой.

— Я тебе уже говорил: на пятёрки. А память у меня нормальная. Тебя помню. Читать умею. Таблицу умножения ещё в больнице выучил. Друзей не забыл — потому что их у меня, как ты сказала, не было. Со Светкой Зотовой познакомлюсь заново.

Сделал вывод:

— Пионерский отряд четвёртого «А» класса будет мной гордиться.

Зоя фыркнула.

— Нашёл с кем знакомиться, — сказала она. — С Зотовой! У нас и другие девочки в классе есть — и посимпатичнее, чем она. У Светки, между прочим, уши большие! Как бы она их под волосами ни прятала — всё равно заметно. А ещё она громче всех смеялась, когда мальчишки тебя дразнили!

Я дёрнул плечом.

— Похоже, все одноклассники надо мной смеялись. Кроме тебя. Потому я только тебя, Каховская, и помню.

Зоя опустил глаза.

— Нет, — сказала она. — Не поэтому — точно. Потому что я… тоже смеялась.

Взглянула мне в лицо.

— Но я больше не буду! — заявила Каховская. — Я пообещала маме, что стану присматривать за тобой в школе. Мы с ней из-за тебя поругались… поначалу. Но теперь я вижу, что ты никакой не сумасшедший. Странный, конечно. Но это потому, что ничего не помнишь. А Светке я над тобой издеваться не позволю — можешь не переживать.

Девчонка сжала кулаки.

Я сдержал улыбку.

— Ты меня успокоила, Зоя. Спасибо.

— Не за что.

Каховская переступила с ноги на ногу.

— Вставай уже, Иванов, — сказала она. — Хватит рассиживаться. Пока нас кто-нибудь… Время идёт, а я маму не предупредила, что ушла. Так-то! Я вообще-то с тобой не гулять пошла. А просто за книгой. Понял? Так что давай, поднимайся. Тут идти-то осталось… Ведь твой дом вот этот?

Она указала на Надин дом.

— Дойдёшь, Иванов, не развалишься, — добавила Зоя.

И вдруг, словно о чём-то вспомнила, вздохнула.

— Можешь опереться о моё плечо, Михаил, если не можешь идти сам, — сказала Каховская (торжественно, будто толкала речь на школьном собрании). — Я сильная. Я пионер и твой товарищ — помогу тебе.

* * *

До двери Надиной квартиры мы дошли молча.

Я шагал самостоятельно: поберёг хрупкие девичьи плечи.

А Зоя на своей помощи не настаивала.

* * *

Ключ от квартиры я носил на шее (тот болтался на шнурке, будто нательный крестик). Замок открыл без проблем: смазал его ещё месяц назад. В середине июля я не выдержал скрипов и скрежетов (которые в Надиной квартире раздавались едва ли ни отовсюду) — выпроводил Надежду Сергеевну на работу и прошёлся по квартире с маслёнкой и отвёрткой. Обработал дверные петли, подкрутил саморезы и шурупы. Отремонтировал выключатель в прихожей. И даже заточил ножи. Не сунулся только к бачку от унитаза — уж очень ненадёжной конструкцией он мне показался: ржавая труба, цепь… Пометил себе тогда, что сантехника требовала замены (вспомню об этом, когда разживусь деньгами).