Честное пионерское! Часть 2

В сентябре «летний лагерь» превратился в «группу продлённого дня». Мой маленький отряд являлся в квартиру Надежды Сергеевны сразу после школьных занятий (в четверг я возвращался из школы — Вовчик уже дожидался меня около подъезда: у третьего класса в этот день было всего три урока). И если летом я только читал вслух художественную литературу, то теперь ещё и помогал своим подопечным делать домашние задания (в том числе и Зое — ей я «разжёвывал» математику). К чтению мы приступали, лишь покончив с «обязательными» делами, и после того, как я завершал свою возню в кухне — готовил обед и ужин (ведь питание в группе продлённого дня «прилагалось» к прочим «услугам»).

Я не помнил, чтобы в прошлой жизни столько же времени уделял воспитанию собственных детей. Тогда у меня вечно недоставало времени на общение с ними. Сейчас же я оказался в странной ситуации. Функции кормильца семьи взвалила на себя Надежда Сергеевна (я лишь немного ей помог — направил её «творческую мысль» в «коммерческое русло»). Обязанности ученика четвёртого класса были как у той домашней болонки: кушай по расписанию, подавай по команде голос — трудностей не вызывали. «Строить карьеру» я пока не желал. Да и много ли возможностей для этого в советское время у десятилетнего мальчишки? Мир я спасать не спешил: пока не понимал, как и зачем это нужно делать.

Потому я невольно концентрировал своё внимание на общении с Вовчиком и Зоей. С удивлением замечал, что меня это общение нисколько не обременяло. Я не примерял на себя роль их родителя или учителя — скорее, изображал старшего брата. Рассказывал своему рыжему «братишке» о морских приключениях (от третьего лица описывал свои путешествия на круизном лайнере); втолковывал ему, как жили люди на маленьких островах посреди океана. А ещё мы с ним говорили о кораблях — в прошлом я интересовался этой темой (особенно историей парусного флота). Вовчик самостоятельно читал «Трое с площади Карронад» Владислава Крапивина, пока мы с Зоей возились на кухне (Каховская проголосовала против чтения этой книги вслух).

А Зое нравились мои пересказы историй об Анжелике (у тётушки в девяностых годах на полке скопилась целая серия романов за авторством Анн и Сержа Голон — я прочёл их от корки до корки). У девчонки блестели от восторга глаза, когда она слушала о приключениях златовласой француженки и её хромого возлюбленного (она даже загорелась желанием научиться, подобно Анжелике, варить шоколад). Этих книг Надежда Сергеевна не нашла в городской библиотеке. Но я объявил Зое и Мишиной маме, что «пролистал» романы Галон в больнице (послушать мня, так в больнице я успел получить едва ли не среднее образование). И пересказывал Каховской их сюжеты, пока та чистила картошку или мыла посуду — Вовчик в это время «мучил» повесть Крапивина.

Вечером послушать меня изредка приходила и Надежда Сергеевна — делала перерывы в работе над «адидасовскими» теннисками. Её работа над заказом Елизаветы Павловны продвигалась «опережающими темпами». Но много «бездельничать» Наде не приходилось: работёнку ей подбрасывал и Вовчик — из него получился великолепный рекламный агент. Вечером, когда занятия в «группе продлённого дня» завершались, я провожал Зою и Вовчика до двери и перед сном осторожно поучал уму-разуму Надю Иванову (считал её своей «старшей воспитанницей»). Поддерживал в Надежде Сергеевне решимость «работать над собой». Прогонял из её головы мысли о старости — втолковывал Мишиной маме, что в тридцать лет «жизнь только начиналась».

«Хронику капитана Блада» мы прочли за неполных два вечера. Впервые погрузились в эту историю (больше похожую на сборник рассказов) в четверг после школы — завершили чтение в пятницу восьмого сентября (собрались в Надиной квартире после занятий в спортивных секциях). «Хроника» впечатлила Вовчика меньше, чем «Одиссея». Но и она мальчику понравилась — его тяга к морским приключениям не «остыла». А вот Зоя под конец романа уже откровенно скучала — история пиратского капитана меркла в её воображении в сравнении с приключениями отважной француженки Анжелики и графа Тулузы Жоффрея де Пейрак. Но Каховская проявила терпение — позволила Вовчику дослушать историю до финальных строк.

Теперь книгу Сабатини следовало вернуть Павлику Солнцеву (но лучше — лично в руки Виктору Егоровичу Солнцеву). Вот только я не планировал делать это «так просто» — моё воображение уже нарисовало комбинацию, в которой я убивал нескольких зайцев одним выстрелом. Построил в уме несложный план, благодаря которому зайцы перед моим выстрелом непременно выстраивались в колонну. А в пятницу вечером я зарядил воображаемое ружьё: позвонил Юрию Фёдоровичу, договорился с Зоиным отцом о встрече (представил, как майор милиции на противоположном конце телефонного провода потирал руки — в предвкушении получения новых сведений о преступниках). И уже в субботу, за два часа до полудня, я пил кофе на кухне в квартире Каховских.

* * *

— Я думаю, что ты был прав, — сразу же заявил Юрий Фёдорович, едва мы выдворили из кухни сварившую нам кофе Зою.