Честное пионерское! Часть 3 (СИ)

Я не чувствовал страха перед возможными допросами в милиции (помнил о своём «привилегированном» положении несовершеннолетнего). Однако сознавал и ту опасность, что грозила по моей вине Надежде Сергеевне. Чем конкретно для простой швеи обернётся в нынешнее время обвинение в незаконной торговле, я представлял весьма смутно. Но понимал, что ничем хорошим (пусть и не тем же, чем и убийство). Поэтому меня даже радовало, что Каховский не оставил мне выбора. Юрий Фёдорович уже договорился о моём визите к генерал-майору Лукину — до нашего вчерашнего разговора. Мне оставалось лишь проведать ветерана войны и понять, во что выльется его участие в решении моих проблем.

Утром в компании Нади Ивановой я сделал зарядку. Ничем не выказал ей своего волнения. И не сообщил о своём решении прогулять школу. На Надином лице то и дело расцветала мечтательная улыбка — я не решился прогнать её с лица Мишиной мамы упоминанием своих передряг (тем более что те пока существовали только в теории — я надеялся, что там они и останутся). Разделил с Надей Ивановой завтрак, проводил её до двери (заверил, что выглядела она сегодня «просто чудесно»). Подбросил я пару комплиментов и Зое Каховской, дожидавшейся меня на углу дома (в компании споривших мальчишек) — сработал по принципу «лести много не бывает». И лишь потом объявил детям, что не пойду сегодня в школу.

— А чё такое? — спросил Вовчик.

У него ещё с вечера под правым глазом красовался «фингал» — рыжий заверял, что «заработал» его на вчерашней тренировке по боксу.

Я сообщил приятелям, что должен («вот прямо сейчас») проведать одинокого пенсионера, ветерана Великой Отечественной войны («того самого, к кому я бегал в воскресенье, когда мы собирались у Павлика»). О пересадке кактусов говорить не стал. Но наплёл с три короба о том, что переживаю за здоровье старика. Намекнул Зое, что тоже участвую в шефской помощи ветеранам («той самой, приуроченной к ноябрьским праздникам, о которой говорили на классном часе»). И в очередной раз для себя отметил, насколько просто общаться с детьми. Мои юные приятели не набросились на меня с вопросами «зачем» и «почему». Они лишь деловито покивали головами и поинтересовались, не нужна ли мне (и «тому ветерану») их помощь. Я заверил детей, что справлюсь сам.

А Зое Каховской шепнул:

— Классухе скажи, что у меня сегодня утром случился припадок.

* * *

В составе привычной компании я дошёл до семнадцатой школы. Слушал рассказы Вовчика и короткие замечания Павлика Солнцева (не знал, что в детстве я любил «язвить»), ловил на себе Зоины задумчивые взгляды (председатель Совета отряда четвёртого «А» класса будто заподозрила меня во лжи, но не спешила с обвинениями). Если я чем-то и выделялся в толпе бредущих на занятия школьников, то только тем, что не прихватил с собой сумку с учебниками (я всё же нарядился в школьную форму и отглаженный ещё вчера пионерский галстук). Но почувствовал себя белой вороной, когда проводил приятелей взглядом (до дверей школы) и зашагал «против течения» — в сторону улицы Первомайская.

Как и в прошлый раз, двор дома тридцать семь прятался в тени деревьев. Солнце сейчас освещало лишь окна верхних этажей — на тех плясали яркие блики. Я прикинул, что до оконных стёкол квартиры Лукина прямые солнечные лучи доберутся не раньше, чем через час. Не спеша прошёлся мимо висевшего за стеклом кашпо: полюбовался на сделанную моими руками подвеску, что по-прежнему маячила в окне (за прошедшие с моего прошлого визита недели шарообразный кактус уступил место в кашпо своему дальнему родственнику — небольшому, росшему в виде куста с толстыми остроконечными полосатыми листьями). На подоконниках генерал-майора я рассмотрел ещё с десяток цветков — распознал лишь «денежное дерево».

У двери подъезда я задержался. Поправил воротник рубашки, ощупал узел пионерского галстука. С удивлением отметил, что нервничаю. Вспомнил суровый взгляд генерал-майора Лукина — того седого остроносого и темноглазого мужчины, что смотрел с чёрно-белой фотографии, которую я раздобыл для демонстрации в своём видеорассказе о преступлениях «врача-убийцы» Тёткиной. Покачал головой. «Детский сад, штаны на лямках… — мысленно произнёс я. — Разволновался, как подросток на пороге борделя». Взглянул на циферблат часов — минуту назад начался первый урок. Я постарался не думать о том, что классная позвонит на работу Наде, проверит слова Каховской о моём приступе. Решительно распахнул дверь и шагнул в полумрак подъезда.