Честное пионерское! Часть 4 (СИ)

Паша встретил нас, приоткрыв рот. Но не испугался и не растерялся. Мальчик тут же достал с полок серванта пыльные чашки из чайных сервизов, подаренных его родителям на свадьбу. Поставил на плиту оба эмалированных чайника. Зоя и Лера Кравец вызвались «накрыть на стол». Вслед за нами явились Вовчик и Света Зотова («дама сердца» проконтролировала, чтобы её «рыцарь» не потратил деньги «на всякую ерунду»). Они выгрузили на кухонный стол с полсотни пирожков и булочек. А потом случилось то, чего я сегодня никак не ожидал: меня снова заставили читать вслух. Пока другие гости Солнцевых уминали выпечку, я сидел в кресле и озвучивал папину повесть-сказку «Игорь Гончаров в школе магии и волшебства» — с самой первой главы. И мысленно ругал себя за то, что шепнул Вовчику: «Виктор Егорович уже работает над второй книгой».

* * *

Домой я вернулся охрипшим, но довольным. И озадаченным: самбисты из «третьей» группы (все, кто был сегодня в гостях у Павлика) изъявили желание прослушать продолжение истории о приключениях юных советских волшебников. Причём, они решили, что «дружным коллективом» наведаются к Солнцевым уже в эту субботу: после тренировки в «Ленинском». Пашка им в ответ нерешительно улыбнулся… и кивнул. А вот я сомневался, что папу порадует это известие. Потому что такое количество народу едва помещалось в его квартиру. А «любимый мамин» сервиз уже сегодня недосчитался одной чашки. Но выход из создавшейся ситуации по дороге домой я так и не придумал. Решил посовещаться с «родителями». А те, словно прочли мои мысли: встретили меня в прихожей. Надежда Сергеевна нервно заламывала руки. Виктор Егорович указательным пальцем поправлял очки (он редко надевал их дома) и тыльной стороной ладони потирал нос.

— Миша, что это? — спросила Надя.

Я сбросил ботинки — не поленился: руками поставил их на обувную полку.

— Миша, ты меня слышишь⁈ — сказала Иванова.

Она повысила голос, что делала редко (и никогда — на меня).

— Слышу, — сказал я.

Посмотрел на часы (программа «Время» только началась). Осмотрел свою одежду (не обнаружил на ней ни грязи, ни грязных пятен). Заглянул в зеркало (не красавец, но и без синяков и ссадин).

Спросил:

— Что не так?

Надя схватила меня за руку и потащила в маленькую комнату. Грубо и бесцеремонно. Ногтями оцарапала мне запястье. Я удивлённо вскинул брови. Не сопротивлялся (от неожиданности). Едва не распластался на полу, когда задел ногой деревянный порог. Едва ли не ввалился в свою спальню (врезался ногой в кровать — зашумели пружины). Услышал, как за моей спиной смущённо покашлял Виктор Егорович. Надежда Сергеевна подвела меня к письменному столу. Я почувствовал в воздухе запах оружейного масла ещё до того, как увидел расстеленную на столешнице тёмную тряпку и лежавший на ней пистолет. Сердце дрогнуло, но тут же успокоилось. Потому что я вспомнил, что разрядил оружие (вынул магазин) перед тем, как повёл самбистов в гости к Павлику (и даже убедился, что не оставил патрон в патроннике). В свете настольной лампы пистолет выглядел вовсе не грозно — походил на красивую (пусть и не новую) игрушку.

— Что это? — повторила Надя.

Она указала на «Вальтер».

— Это немецкий самозарядный пистолет калибра девять на девятнадцать миллиметров, — ответил я. — «Вальтер П38». Серийно выпускался с тысяча девятьсот тридцать девятого по весну тысяча девятьсот сорок пятого года…

— Миша!..

Надя Иванова топнула ногой.

Виктор Егорович вновь кашлянул.

— Откуда он у тебя⁈ — спросила Мишина мама.

Она пальцем указала на рукоять пистолета.

Я вздохнул.

В голове промелькнули слова из стихотворения Корнея Чуковского (изредка их повторяли мои сыновья): «Откуда? От верблюда…»

Сказал:

— Не переживай, мама. Я не украл этот пистолет. И не задумал никаких глупостей. Завтра я задержусь после школы: загляну в гости к генерал-майору Лукину. Отдам ему этот «Вальтер».

— Зачем? — спросила Надя.

Она выпустила мою руку. Шмыгнула носом. Снова похрустела суставами своих пальцев.

— Потому что при помощи этого пистолета убили несколько человек, — ответил я. — Случилось такое не вчера и не на прошлой неделе — много лет назад. Но важно не это… или… не только это…

— А что? — спросила Иванова.

Она пристально смотрела мне в глаза.

— Именно из этого оружия, — сказал я, — застрелили Якова — старшего сына Фрола Прокопьевича Лукина.

Глава 16

Телевизор молчал. Но его экран то и дело подмигивал: там мелькали лица неизвестных мне актёров (узнал только Владимира Зельдина и Олега Янковского). Раньше Фрол Прокопьевич нечасто смотрел «этот ящик». Но недавно пенсионер признался: в конце прошлого года он привык, что по квартире бегали дети, расхаживали одетые в «домашнее» его сын и дочь. Поэтому Лукин сейчас с трудом выносил одиночество. Он сам себя обманывал: создавал иллюзию чужого присутствия в квартире при помощи телевизора. Я взглядом замерил комнату — прикинул, поместятся ли в ней все нынешние поклонники повести-сказки «Игорь Гончаров в школе магии и волшебства». Подумал, что если приведу сюда верховцевских, то Фролу Прокопьевичу его квартира уж точно не покажется «пустой».