Честное слово

“А вы в Москве родились?” – подозрительно спросил он. “В роддоме Грауэрмана на Арбате”, – говорю. Но тут я добавила, что еще знаю про жадину-говядину – турецкий барабан. “Ну, какой для вас основной вариант?” Я честно ответила, что одинаково. Но когда мне объяснили про Москву и Петербург, я сказала, что все сходится. Я действительно родилась в Москве, но моя мама была ленинградка, и в детстве я много времени проводила у бабушки в Ленинграде.

Потом я обнаружила еще один яркий вариант этой дразнилки: “Жадина-говядина – жареный пупок”. Этот жареный пупок меня, конечно, заинтриговал. Оказалось, что есть еще считалка: “Шиндыр-мындыр, лопупындыр, Лопупындыр, шиндыр-мындыр, Шиндыр-мындыр, лопупок, Вышел жареный пупок!” Этот же жареный пупок, да еще от акулы, упоминается в песне из репертуара барда Константина Беляева “Случай на именинах у Лёвы”:

“Там было угощенье: варенье и печенье,
От акулы жареный пупок,
Соловьиные яички, две общипанные птички
И морковно-вареный шматок.

В словаре Даля находится, в частности, такое значение слова пупок: “Рыбьи пупки, тёжка, тонкая и жирная полоса вдоль, снизу”. То есть “От акулы жареный пупок” – это вовсе не нечто несуществующее, типа птичьего молока, как я сначала подумала.

В некоторых словарях есть еще и зоологическое значение слова пупок: “Нижняя мускульная часть желудка птиц. / Как часть потрохов”. Впрочем, в старых текстах на кулинарные темы находятся не только куриные и утиные, но особенно часто и заячьи пупки. Уже в “Домострое”, составленном в XVII веке, читаем:

“С Пасхи в мясоед подают: лебедей, потроха лебяжьи, журавлей, цапель, уток, тетеревов, рябчиков, почки заячьи на вертеле, кур соленых, баранину соленую да баранину печеную, куриный бульон, крутую кашу, – зайчатину соленую, заячьи пупки, кур жареных, жаворонков, – зайчатину заливную, свинину да ветчину…

Список я сильно сократила.

Так что, оказывается, жареный пупок в детских считалках и дразнилках – это вовсе не какая-то ерунда, как пустая шоколадина. Хотя, собственно, почему ерунда? Пустая шоколадина – это киндер-сюрприз.

Во всей этой истории больше всего меня развеселила такая деталь. Яндекс на запрос жареный пупок среди прочего выдал цитату: “Журналисты надрывают пупок в погоне за жареными фактами”.

[2008]

Во глубине сибирских руд

Как ни трудно себе это представить, у Пушкина не встречается слово декабрист. Весьма вероятно, что он и не слышал его никогда. Странно подумать, что Пестель с Рылеевым погибли, так и не узнав, что были декабристами. А когда, собственно, возникло слово декабристы? Ясно, что позже восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 года, но когда? Я хорошо помню, что этот простой вопрос пришел мне в голову всего несколько лет назад в Иркутске, в Музее декабристов. Удивительно, но до того я как-то об этом не задумывалась.

Писательница Лариса Васильева в книге “Жены русской короны” утверждает, что слово это придумала императрица Мария Федоровна, жена, вернее, к тому времени уже вдова Павла Первого:

“За всю жизнь Мария Федоровна не научилась более или менее сносно говорить по-русски, хотя очень старалась. Но она была афористична, метка на слово, и если уж припечатывала кого, то на века.

– Тоже мне, декабристы! – сказала она вечером 14 декабря 1825 года, когда ей было уже ясно, что Николай победил.

Такая гипотеза кажется мне крайне неправдоподобной с лингвистической точки зрения. Представим себе, что, скажем, в пятницу произошла попытка переворота, а в субботу мы говорим: “Вчера пятничники выступили с заявлением”. Припечатываем, так сказать. Это очень странно и непонятно, здесь нет никакого образа, в основе наименования лежит простая смежность. А фразу “Тоже мне, декабристы!” можно сказать разве что по отношению к каким-то другим людям, которые тоже, как и дворянские революционеры, что-то такое сделали в декабре – тогда, когда само это слово было давно известно.