Честность - одинокое слово (СИ)

Он застонал и хриплым шепотом назвал по имени, коснулся моего лица, бровей и щек, погладил пальцем подбородок, провел мне по губам, спустился ниже... Губы проделали такой же путь, остановившись на губах, потом на шее, пососали мочку уха. Я задрожал сильнее, тело потянуло наслаждением, но это было лишь началом. Керт расстегнул на мне рубашку и прильнул губами к обнажившейся груди, чуть прикусив сосок, и я взорвался шквалом незнакомых ранее эмоций, почти крича от охватившего меня экстаза.

- Юби, ты так чувствителен, - я слышал его голос словно бы издалека, не замечая, что царапаю его за плечи. - Или тебя никто не трогал здесь? Прости меня, я полный идиот, если поверил негодяю Реду... Любовь моя, я так хочу тебя! Мой ненаглядный, драгоценный... - он что-то говорил еще, невнятно, словно бы в бреду, но я и сам был не намного больше в разуме, и отвечал ему таким же бормотанием, а губы альфы продолжали свой волшебный путь, терзая, сладко мучая, даря блаженство. Теперь он целовал мне бедра и живот, и я тянулся к этим поцелуям, раскинувшись под ним в бесстыдной неге...

Послушно приподнялся, чтобы он стащил с меня белье, и тут же ощутил его ладонь там, между ног, где так безумно и отчаянно пульсировало страстное желание, и застонал, уже не сдерживаясь и забыв смущаться, когда он быстро и умело взорвал меня экстазом первого оргазма, лаская и целуя самые интимные места.

- Керт, но разве так...

- Я знаю, милый, просто полежи немного, - ласково целуя в губы, тихо отозвался он. - Ты девственник, я должен быть с тобой предельно осторожен, ведь первый раз чрезвычайно важен. Ты доверяешь мне, мой милый? Тогда расслабься и лежи, и просто чувствуй.

И я лежал, и чувствовал, и наслаждался, как в сказочной стране, где властвует любовь. Он снова целовал меня, - лопатки, плечи, спину, талию и ягодицы, бросая тело в трепет эротического беспредела, поглаживая там, где было удивительно приятно.

- Керт, Керт, - я словно разучился говорить и только имя вырывалось из меня, как стон, как заклинание, мольба о большем. Я снова был невыносимо возбужден, я весь горел, хрипел, кричал и плакал, отдаваясь без остатка, но он не торопился, тщательно и бережно готовя меня к первой близости, одной рукой лаская мой восставший член, другой растягивая влажный анус.

Больно мне было лишь один короткий миг, потом я утонул в блаженстве, приняв в себя назначенного мне судьбой супруга. В эти минуты близости я чувствовал его своим, самым родным, единственным на свете и любимым.

- Юби, любовь моя, - задыхаясь от счастья, он целовал мне самые интимные места, а я лежал без сил, в слезах невыразимого блаженства, и принимал изысканные ласки от любимого, который только что сделал меня своим. Его язык и губы, - он ласкал мой член и влажную промежность, касался только что принявшего его ануса, и я балдел в буквальном смысле слова, даже не думая стесняться этих проявлений благодарных чувств.

Я тоже был безмерно благодарен, тоже хотел чем-то порадовать его, но чем - не знал, поэтому и прошептал те самые заветные слова, какие говорить пока не собирался.

- Керт, я люблю тебя...

Кертис Метман

Я в самом деле чувствовал себя молодоженом, и мы вели себя, наверно, точно так же, как в медовый месяц. Два дня практически не вылезали из постели, и не хотели отрываться друг от друга. Почти не говорили ни о чем, едва дыша от счастья и от страстного желания, которое казалось бесконечным...

Я никогда еще так не был счастлив, и никогда так сильно не желал омегу. Только мой Юби, моя единственная на земле любовь. С ним я горел в огне любви, ему все отдавал до капли, и он мне отвечал таким же пылким чувством. Но все-таки я видел в нем и тень печали, он вроде не надеялся на то, что счастье не прервется, когда мы выйдем за пределы этой красивой комнаты и нас снова затянет мир привычных будней...

Последний пылкий поцелуй, слова любви и клятвы в верности, - нам надо было покидать наш рай. Я проводил его в аэропорт, пряча в себе горечь новой разлуки. Не отпускал бы никогда, но слишком хорошо понимал, что у него и у меня есть бизнес и текущие дела, которые надо решать, иначе невозможно.

- Юби, я позвоню, - в который раз повторил я, когда он был готов уже войти в посадочный терминал. - Не исчезай, тоже звони. Я сразу же займусь вопросом с малышом, уверен, что все выяснится, ты не беспокойся. Я только от тебя хочу детей, больше ни от кого другого. Мой дорогой, я был так счастлив эти дни.

- Спасибо, Керт, за все, - он словно бы опять прощался. - Я не забуду. Никогда. И буду ждать. Иди, тебе уже пора...

Я долго стоял, глядя, как исчезает в толпе пассажиров его высокая изящная фигурка, хотелось броситься за ним, остановить. Сердце щемила боль, и я не знал, как сложится у нас с ним дальше. Мой милый мог меня опять прогнать, если окажется что тот младенец мой, он ведь такой принципиальный...