Честность - одинокое слово (СИ)

- Да что тут долго думать? Какая-нибудь знатная семья, грех юности, ну и такое прочее. Я мало знаю этих чопорных аристократов, это тебе их надо видеть, как облупленных. Но я не думал, что ты все еще копаешь в этом деле. Керт, ты должен все решить с Юби, все честно объяснить ему, так нельзя поступать, ты же и сам это понимаешь...

- Ты промозолил мне все мозги! Летом, я сказал уже, летом решу. Пойдем домой, и не хочу я никуда... заскакивать, нет никакого настроения. Спасибо, Бренд, что терпишь в новогодний вечер такого идиота. Если бы не ты, я так, наверно, и уснул бы здесь, в рабочем кабинете...

Глава 13

Юби Канхар

Серая лента шоссе мягко стелилась под колесами моей машины. Как хорошо, что прошлым летом я вложил деньги в ремонт дороги, урезав личные расходы, зато теперь можно спокойно ехать, не задумываясь о том, как бы не влететь в очередную колдобину, которая основательно тряхнет железное тело автомобиля, вывернув наизнанку все внутренности водителя и пассажиров. Можно расслабиться и почти отключить внимание, просто смотреть в ветровое стекло и наслаждаться скоростью, которой прежде даже в принципе нельзя было себе позволить.

Сейчас в моей душе был полный хаос, в таком раздрае чувств и мыслей я точно не доехал бы по старой развалюхе, разбив машину где-нибудь на полпути или увязнув на глинистой обочине. Хотя, кто знает, что для человека лучше? Едь я по старой трассе, у меня не оставалось бы ни времени, ни сил думать о том, что мучило меня и злило, теперь же все переживания и горечь вырвались наружу, и серое шоссе порой теряло четкость. Я смаргивал непрошенные слезы и криво улыбался, даже без зеркала прекрасно представляя, насколько эта жалкая ухмылка выглядит фальшиво.

Пока я ехал, не было нужды изображать спокойного счастливого парня, но вот приехать к Реннису с красными глазами и припухшей рожей, - такого я не мог себе позволить. Он и без этих внешних проявлений моего далеко не радужного настроения подвергнет меня длинному допросу, - где был, что делал, почему не сразу сообщил, а я должен буду что-то врать, придумывать, что все в порядке...

Хотя нет, Ренни врать я не умею, он вмиг меня раскусит, но вот хотя бы внешний вид я сохранить обязан, а потому и слезы лить не буду. Да и с чего бы мне рыдать, разве не вылил я всю годовую норму перед Его Сиятельством тогда в машине?

Да, это получилось глупо, я согласен. Но я не выдержал того чудовищного напряжения, которое пережил на приеме у принца, мой организм просил пощады, и я позорно сдался. С теми слезами из меня ушло и что-то большее, чем просто стресс, наверно из меня ушла и первая любовь. Возможно, не совсем ушла, но после того взрыва горя и отчаяния я чувствовал себя безумно одиноким и несчастным, поэтому и согласился остаться с графом в новогоднюю ночь. Более того, я изменил супругу, хотя мы так и не дошли с Редом до секса, но в мыслях, поведением я изменил, и это оказалось более опасным, чем если бы мы просто переспали.

Того, что я ему позволил вытворять с собой в тот вечер, как откровенно стыдно вел себя и как охотно отвечал на дьявольские поцелуи, - вполне достаточно, чтоб этот опытный и взрослый альфа вынес для себя определенные выводы. И то, что я затормозил почти на финише, а он не стал настаивать, уже ничто не изменило. Он понял главное, - я сдамся, это дело времени, ему лишь нужно приложить совсем немножечко усилий и терпения, и если бы я начал уверять его, что был непозволительно доступен только под влиянием момента, мой жалкий лепет вряд ли возымел какой-то результат. Теперь он будет приезжать в Шампур, а я не вправе помешать ему и отказать от дома, ведь это я живу в поместье его деда, и что из этого получится, я сам не мог бы предсказать, даже примерно.

Мелькнула новенькая вывеска: Шампур. Ну, наконец-то дома! Меня вдруг так ошеломила эта мысль, что я остановил машину, вышел на дорогу и вгляделся в знакомый пейзаж городской окраины. Как странно, я подумал про Шампур, как про родное место! Ведь только что вернулся из столицы, где вырос и прожил шестнадцать лет, но шумный многолюдный город успел стать полностью чужим, а этот вот клочок земли, где жило всего две тысячи человек, воспринимался домом. В столице не было никого, кто бы знал меня и любил, а здесь все жители были своими.

В Шампуре каждый узнавал меня в лицо, приветливо здоровался, желал удачи. Меня без очереди обслуживали в банке и в магазинах, хоть я всегда пытался отказаться, мне уступали дорогу, открывали двери, улыбались, называли "наш молодой господин Юби", иной раз путая фамилии Канхар и Метман. Никто не знал, что я официально замужем, и молодые альфы делали попытки сблизиться со мной, и это беспокоило меня сильней всего. Я не хотел их обижать, и каждый раз, отказывая, чувствовал неловкость и смущался.