Честность свободна от страха

– Добро пожаловать, герр Шпатц! Вот здесь и будет ваше рабочее место! Сейчас вот только… – Крамм нырнул за стол и снова загремел ключами. Через мгновение возни он разогнулся и водрузил на стол портативную печатную машинку. – И ваш рабочий инструмент!

Шпатц нерешительно топтался в дверях, зачем-то пытаясь представить, как ему отсюда добираться до дома. Когда он шел сегодня на встречу с контролером, он как-то иначе представлял себе свою будущую работу. Он думал о должности инженера на большой фабрике или контору с огромными окнами и множеством письменных столов.

– Это место пользуется крайне дурной славой, – Крамм распахнул дверь в соседнюю комнату, и теперь Шпатцу было видно второй стол, потертый коричневый кожаный диван и кусочек деревянной лестницы наверх. – Поэтому мало кто рискует арендовать здесь место под контору. В некотором смысле слухи не врут, в глубине Альтштадта и правда скрываются всякие отбросы. Потому что он похож на сущий лабиринт, не всякий мобиль сможет проехать по его узким улочкам, – Крамм чем-то загремел, потом раздалось бульканье воды, потом – шипение примуса. – Полицаи иногда пытаются устраивать там облавы, но выкурить оттуда всякий сброд можно только если снести здесь все до самого основания.

– Почему же не снесли? Ведь остальной Люхтстад перестроили…

– По личному указу кайзера, – Крамм снова появился в дверях. С початой бутылкой шерри. – Есть разные версии, почему он так решил. Но лично я считаю, что в назидание. Чтобы показать, какой ужасной может быть жизнь, если не шагать в ногу с прогрессом, лениться и плохо работать. По рюмочке?

Под болтовню Крамма они переместились во вторую комнату. Выпили еще по рюмочке. Вся мебель в конторе, как сообщил детектив, осталась еще от прежних владельцев, довоенная. Кое-что пришлось выбросить, конечно, кое-что – отремонтировать. Диван выглядел заслуженным ветераном, однако оказался невероятно удобным, на нем хотелось развалиться и никогда не вставать. Во время разговора Крамм вскакивал, размахивал руками, то включал настольную лампу с мозаичным стеклянным абажуром, то выключал ее. Потом вдруг замолчал, замер и уставился Шпатцу в лицо.

– Нет, не может быть!

– Что случилось, герр Крамм?

– Мне не дает покоя твое лицо, Шпатц, – Крамм приблизился вплотную. – Оно мне кого-то здорово напоминает, но я не могу вспомнить, кого именно, и меня это угнетает.

– Герр Крамм, я могу просто назвать ее имя…

– Нет! – Крамм отвернулся и снова заходил по комнате. – Будет скучно, если это окажется просто какая-то вейсландская девица. Таких было сотни!

С одной стороны, Шпатцу было нечем гордиться – имя его матери не было ни его достижением, ни его победой. С другой – ему очень нравилось замешательство на лице самодовольного и самоуверенного Крамма. А тот еще раз обежал комнату, от двери поглядел на Шпатца через пальцы, сложенные квадратной рамкой, снова включил лампу. Потом снова выключил.

– Фогельзанг! Ты выглядишь как Фогельзанг, вот почему ты так нелепо смотришься на моем диване!

Шпатц улыбнулся, но продолжал молчать.

– Ты хоть знаешь, кто это?.. Хотя по лицу твоему довольному вижу, что знаешь! Во время войны Карла штамм Фогельзанг погибла в люфтшиффе, думали, что Блум была вместе с ней, но тело ее никто не нашел. Твоя мать – Блум штамм Фогельзанг?

Глава 4

Und der Haifisch der hat Tr"anen

Und die laufen vom Gesicht

Doch der Haifisch lebt im Wasser

So die Tr"anen sieht man nicht

(И у акулы есть слёзы,

И они бегут по лицу,

Но акула живёт в воде,

И слёз не видно).

Haifisch – Rammstein

– Просыпайтесь, герр Грессель! – Шпатц с трудом открыл глаза. За окном было сумрачно, редкие капли дождя отбивали по подоконнику рваный ритм. Расставаться с одеялом не хотелось. Хотелось повернуться на другой бок, и… – Герр Грессель, уже утро! Вам пора просыпаться!

– Спасибо, герр комендант, – Шпатц медленно сел на кровати и спустил ноги вниз. Поежился. Скинул с себя одеяло и прошлепал к зеркалу. Пригладил растрепанные волосы.

– Ты будешь приходить в контору к восьми утра, сортировать почту и следить, чтобы к моему приходу чайник был горячим. Затем занимать свое рабочее место и ждать посетителей, – так звучал официальный инструктаж Крамма.

– И все?

– Разумеется, нет! Еще ты будешь приводить в порядок мои старые бумаги, заодно познакомишься с моей работой. А потом… Впрочем, пока этого достаточно. Остальное оставим, когда ты войдешь в курс дела.

Шпатц зачерпнул немного зубного порошка из жестяной коробочки и сунул щетку в рот. Он чувствовал себя уставшим. Слишком рано приходилось вставать, чтобы успеть добраться до конторы Крамма к восьми утра. Ластвагены начинали ходить с половины девятого, так что приходилось идти пешком, а путь был неблизкий. Шпатц отхлебнул воды, прополоскал рот и сплюнул сладковатую жижу в жестяную кружку. Потер щеку и решил, что сегодня можно еще не бриться. Натянул халат, сунул ноги в шлепанцы и поплелся в конец коридора к туалету.