Честный Эйб

— Что за радость быть свободным в одиночестве? — упорствовал внутренний Эйб. — И какая свобода была у расчётливого Робинзона? Это не свобода, а беда!

— А что за свобода, — не сдавался настоящий Эйб, — если тебе не дают читать книги и расширять познания?

— Убеди их, что ты прав, — настаивал внутренний Эйб. — И они дадут тебе читать книги. Они вовсе не плохие люди: и отец, и Сара Буш, и дядя Деннис, и Джон Джонстон, и Сара Линкольн, и Матильда, и «мелкота», и соседи…

— А Кэйт? — спросил настоящий Эйб.

Внутренний Эйб помолчал, а потом сказал отчётливо:

— Мы с тобой обойдёмся и без Кэйт.

На это настоящий Эйб не ответил ничего. Он думал долго (вероятно, не меньше десяти минут), а потом взвалил топор на плечо и проговорил:

— Авраам Линкольн, вы правы, сэр! Не здесь моё место.

— Ну то-то! — сказал внутренний Эйб.

И настоящий Эйб зашагал домой, широко ставя свои огромные ноги, как раньше шагал тот Эйб, которого он видел во сне.

На следующий день, когда Эйб вёл купать лошадей к Малому Голубиному Ручью, ему встретилась Кэйт Роби с корзиной грибов.

— Эйб, — сказала Кэйт, — как ты всех перепугал вчера! Деннис говорил, что тебя задрал медведь, а отец клялся, что сожжёт твои книги. Только тётя Сара сказала, что ты вернёшься к вечеру, и сделала для тебя свечу. И я тоже испугалась, а Нат Григсби сказал…

— Я вернулся к вечеру, — сухо ответил Эйб и потянул лошадей за уздечки.

Часа через полтора отец вышел из хижины и долго стоял, приложив руку козырьком ко лбу.

— Оглуши меня гром, — сказал он, — если этот лодырь занимается делом!

— А чем он занимается? — спросила Сара Буш.

— Он лежит под кустом и читает книгу!

Эйб и его лодка

Сначала на горизонте появляются два столба чёрного дыма. Потом видны две длинные трубы, сидящие рядом, как близнецы в коляске. Потом появляется корпус парохода. Это двухпалубный, приземистый плавучий дом с галереей, весь увешанный флажками… Два могучих колеса пенят воду реки Огайо. На рубке написано золотом название: «Поль Джонс».

Пароход идёт «сверху», из Цинцинна́ти, к юго-западу, до Ке́йро, где два десятка пассажиров пересядут на другой, большой пароход, который повезёт их по Миссисипи, до Нового Орлеана. Вот они, эти пассажиры, важные господа в цилиндрах и разодетые дамы из восточных штатов, в широчайших юбках, похожих на колокола, в шляпах с перьями, с кружевными зонтиками в руках. Они щурят глаза то на заросший лесом северный берег штата Индиана, то на южный луговой берег штата Кентукки. «Мой бог, какая глушь! — говорят они. — Неужели мы и здесь будем причаливать? Послушайте, капитан!»

— Нет, леди и джентльмены, — отвечает щеголеватый капитан в синей фуражке с галуном и в галстуке «бабочкой», высовываясь из рубки, — здесь нет пристани, но мы берём пассажиров, если они подадут сигнал с берега…

— Перевозчик! Эй, перевозчик!

Эйб вздрогнул. Перевозчик — это он, Эйб. Два господина машут ему платочками издали.

— Можешь доставить нас к борту парохода, мальчик?

— Куда угодно, сэр!

— Не опрокинешь?

— Это напоминает мне, сэр, рассказ об одном ирландце, которого спросили, может ли он оседлать лошадь. Он ответил: «Да, сэр, если лошадь не возражает».

Толстый господин в цилиндре, надетом набок, воззрился на Эйба с удивлением:

— Ты бойкий парень. Возьми наши чемоданы, и поедем.

И толстяк замахал платком пароходу.

— Я сам возьму свой чемодан, — с опаской сказал второй господин. У этого на голове красовалась широкополая шляпа, а из-под сюртука выглядывал необыкновенно пёстрый жилет.

— Эта лодка принадлежит твоему отцу? — спросил он.

— Нет, сэр. Я служу у мистера Тэйлора подручным. Ему принадлежит весь перевоз и таверна, в которой вы изволили пить ром.

— Откуда ты знаешь, что мы пили ром? — спросил пассажир в шляпе.

— По запаху, сэр.

— Однако это неглупо! — воскликнул пассажир в цилиндре. — Послушай, мальчик, как тебя зовут?

— Авраам Линкольн, сэр.

— Из тебя выйдет толк. Если у тебя будут препоны в жизни, обратись ко мне. Меня зовут Джеймс Па́уэлл, я владелец плантации на кентуккийском берегу. Когда ты вырастешь, я сделаю тебя конторщиком или даже управляющим плантацией. Кто знает?

— Слушаю, сэр. Весьма благодарен, сэр.

— Это надёжная лодка, мальчик? — спросил господин в шляпе, пробуя ногой борт.

— Не беспокойтесь, сэр, я сам её делал.

Толстяк в цилиндре расхохотался.

— Раз он сам её делал, значит, всё в порядке! Вы слышали, Прайс?

— Я не люблю смышлёных, бойких мальчуганов из северных штатов, — сказал Прайс, — там, в сущности, нет джентльменов — одни неотёсанные фермеры.

— При вашей профессии вам, конечно, не приходится любить северные штаты, Прайс. Видишь ли, мальчик, этот человек торгует неграми. У него в чемодане куча денег.

— Ну, ну, потише, — кисло сказал господин в шляпе.

— Кого вы боитесь, Прайс? Авраама Линкольна? Он, вероятно, честен, как все фермеры из Индианы.

— А всё-таки, — пробурчал Прайс, — зачем болтать о моей профессии?

Пароход дал пронзительный свисток и выпустил красивую белую струю пара. Прозвонил колокол. Колёса завертелись в обратную сторону и подняли волну пены. «Поль Джонс» остановился.