Честный обман

— Но ведь вы опоздали с этим, верно? — сказала она. — У вас нет выбора, так как вы больше им не верите.

Анна встала от стола. В передней она распахнула настежь дверь черного хода, решительно подошла к Катрину псу и прошипела:

— Марш отсюда!

Анна чувствовала под жесткой шкурой сильные мышцы большого зверя, но ей не было страшно, она дала псу хорошего пинка и выгнала на снег, потом выдернула из поленницы деревяшку, кинула подальше и крикнула:

— Апорт! Неси сюда! Живо!

Пес, не двигаясь с места, смотрел на нее. Анна бросила еще одну деревяшку и повторила:

— Апорт! Играй! Делай, что говорят!

От злости она расплакалась. Было очень холодно. Она ушла в дом, но дверь оставила открытой.

Анна продолжала свои попытки. Каждый раз, когда никого дома не было, она выгоняла пса на улицу. Упорно, с ожесточением швыряла она под деревья поленца, неустанно, день за днем. В конце концов пес начал слушаться, медленно, очень медленно приносил деревяшку, потом отпрядывал, прижав уши, и замирал в снегу, глядя на нее.

— Что это вы делаете? — спросил Матс. Он только что взобрался по косогору и стоял возле дома.

— Тедди играет, — ответила Анна, изрядно струхнув. — Все собаки любят приносить палки…

— Только не наша, — возразил Матс. — Наша не должна слушаться никого, кроме Катри. Идемте в дом. — Раньше Матс никогда не говорил с Анной так строго. Он придержал дверь, и она торопливо прошла мимо него в переднюю.

— Новые книги привезли. Бери любую, — сказала Анна. — Мне сегодня читать не хочется.

Матс по одной брал книги и снова клал на стол, а в конце концов обеспокоенно заметил, что обученные собаки — это особая статья, нельзя сбивать их с толку и лишать уверенности. Нужно, чтобы их боялись. Катри никогда не разрешала псу носить поноску.

— Но ваша собака несчастна.

— Не знаю, — сказал Матс, — по-своему ей, наверно, хорошо. И мне кажется, уже поздно что-либо менять.

— Ну, какую же книгу ты возьмешь? — нетерпеливо спросила Анна. — Дай-ка посмотрю, что они тут прислали… «Морское путешествие малыша Эрика». Бессовестные. Такое впечатление, будто они шлют один только хлам, от которого хотят избавиться… Ты читал Джозефа Конрада? «Тайфун»?

— Нет.

Анна сходила за книгой.

— Держи. Почитай для разнообразия живое слово. «Тайфун» — лучшее из написанного о кораблях в шторм. Это гораздо больше, чем приключение. И больше, чем шторм… Поверь, даже твоя просвещенная сестрица и та наверняка читала Джозефа Конрада. — Помолчав, Анна добавила: — Только вот поняла ли.

Пряча глаза, Матс открыл книгу, полистал ее, так же бережно, как прикасался ко всему вокруг, и осторожно заметил, что Катри много чего понимает, она ведь очень умная.

— Куда умней нас, — сказал он.

— Возможно, — согласилась Анна. — Тебе видней. Но вот ведь какая штука, дружок: она бесталанна. А это совсем другое дело.

Когда Анна ушла, Матс заварил себе чашку чаю, сел за кухонный стол, начал читать. И от шторма все в доме притихло.

Анна потеряла вкус к чтению. Герои морей-океанов, джунглей и глухих уголков стали вдруг безжизненными фигурами, ей больше не было доступа в мир искренности, торжества справедливости, вечной дружбы и заслуженного наказания. Анна не могла понять, как же это получилось, и чувствовала себя изгоем.

В один прекрасный день, совершенно мимоходом, она объявила, что не желает отныне иметь ни малейшего касательства к делам, не желает ни говорить о них, ни слышать, пусть Катри, которая великолепно разбирается во всякого рода процентах, делит их по своему усмотрению.

— Но, Анна, я так не могу. Самые важные письма я не могу брать под свою ответственность. Это же серьезное дело, а не игрушки.

— Да, играть вы не умеете, — с легким ехидством вставила Анна. — Совсем не умеете, в том-то и беда.

Примерно в это время Катри и выдумала игру в проценты, назвав ее про себя «игрой в пользу Матса». Все было очень просто: картонные квадратики, на каждом четко выведено «5 %», «4,5 %», «7 %», «10 %» и так далее; раздают их, как игральные карты. Игра ведется быстро и без подробных разъяснений.

— Нам предлагают четыре процента, — говорит Катри. — Сколько поставим?

— Пять, — мгновенно отвечает Анна и бросает на стол свой квадратик. — Не давайте им себя надуть!

— А сколько Матсу?

— Два с половиной.

— Нет, — протестует Катри, — я даю четыре вам и два Матсу. На сей раз у меня было преимущественное право. Тут мы выиграли один процент за счет повышения до пяти. Его мы отложим.

— Отложим. А на что?

— Решайте сами.

— Купим Тедди одеяло, — смеется Анна. — Ну а дальше? Что там у нас?

— Дают семь с половиной.

— Десять! — кричит Анна. — Но для Матса только четыре.

— Анна, вы мухлюете. Десять вам не получить.

— Ну, тогда восемь. Но Матсу, как я говорила, четыре. Нет, пять. Пять с половиной.

Катри записала. Партнерша ее откинулась на спинку стула и повторила:

— А дальше? Что там у нас?

— Пока больше ничего. На все, что было в шкафу, я уже ответила.

— Так ведь можно и понарошку? — сказала Анна. — Я хочу еще.