Честный враг – наполовину друг

– Я очень надеюсь, тебя в этот момент в ней не было? – Ангел, помнится, никогда не терял чувства юмораа. Мне, правда, смеяться не хотелось, потому что за всю свою жизнь я сумел заработать только на одну-единственную машину, и новую покупать мне было просто не на что. Я не из тех людей, которые могут годами копить на новую машину. У меня это не получается.

– Над кем смеетесь? – спросил я в ответ. – Над собой смеетесь.

– Я знаю, что такое смех без причины, – сказал Ангел. – Рассказывай подробнее.

– После разговора с тобой я, как и собирался, заехал к Андрею. Только поднялся к нему в квартиру, разгрузился, хотел выйти, она и грохнула.

– Никто посторонний не пострадал?

– В окно видел, лежит кто-то. По-моему, без обеих рук. Но сверху плохо видно. Я еще в подъезде, сейчас спущусь. Но пострадавших должно быть больше. Все стекла в доме с одной стороны вылетели. Не бывает такого, чтобы хоть кого-то не порезало.

– Осторожнее, сейчас в моде парные взрывы.

– Смысл какой? Парные взрывы бывают, когда желают людей побольше завалить. А тут против меня одного направлено.

С улицы уже доносились звуки сигнальных сирен. Только я не умею отличать звуки «скорой помощи» от, скажем, милицейских или машин МЧС, хотя слышал, что сигналы у них разные. Лучше было бы, конечно, если первой приехала «Скорая», чтобы оказать пострадавшим медицинскую помощь. Так оно и оказалось, в чем я убедился, открыв дверь подъезда, к моему удивлению, даже не покосившуюся, хотя взрыв произошел в десяти метрах от нее. Сирена все еще визжала. Машина, видимо, была рядом, потому и приехала сразу.

№№№Я остановился на крыльце, и осмотрелся.

Из окна второго этажа, где не осталось ни одного целого стекла, высунулась пожилая женщина и без натуги перекрикивала сирену машины «Скорой помощи», что остановилась неподалеку. Водитель «Скорой» не пожелал подъезжать близко к моей догорающей «десятке». Вместе с врачами он заспешил к человеку, лежащему на спине на асфальте. Но женщина со второго этажа требовала, чтобы врачи поднялись к ней и осмотрели ее мужа. Однако они сначала склонились над мужчиной. Но помочь ему уже ничем не могли. Даже пульс прощупывать не стали. Там и так все было ясно. После этого, чтобы подняться в квартиру, откуда кричала женщина, бригада вместе с водителем, несущим носилки, двинулась мимо меня в подъезд.

– Милицию хоть вызвали? – спросил меня водитель, проходя мимо.

Я пожал плечами, понимая, что сказать милиции ничего не смогу, кроме одной фразы: «Не знаю...» В самом деле, и слишком долго посвящать их во все тонкости дела, и вообще делать это ни к чему. Впрочем, как я понимал, милиционеры вот-вот и сами появятся, и одновременно с ними следственная бригада ФСБ должна подъехать. Эти более дотошные. Но и им полагается услышать только ту самую сакраментальную фразу, которую я для милиции припас.

Народ собирался со всех сторон. Кто-то начал распоряжаться, требуя, чтобы не наследили, не затоптали следы, и принялась отодвигать толпу в сторону. Да люди и сами к останкам «десятки» не лезли, поскольку жар от машины шел основательный. Бензобак, наверное, взорвался сразу, о чем говорил развороченный бок машины. И оба взрыва слились в один.

Тем не менее посмотреть на такой необычный пожар, хотя и с безопасного расстояния, люди были не против. Не меньше любопытных собралось и возле так и лежащего на асфальте тела. Я, спустившись с крыльца, неторопливо шел в ту сторону. А в это время раздался звук сразу нескольких приближающихся сирен. Наверное, вид армейской формы имел какое-то значение, ибо толпа, пропуская меня, расступилась.

– Он только в машину полез, – сказала какая-то женщина. – Я все видела издали. Он еще сесть не успел, как она взорвалась. Его аж сюда отбросило.

Это было уже интересно. Значит, пострадал не случайный прохожий.

– Его кто-то знает? – спросил я.

Мне не ответили. Погибший, видимо, был не местным жителем. Я склонился над ним. Руки человеку оторвало по локоть, и из открытых ран висели куски мяса, кости и сухожилия. Кровь уже почти вытекла. Зрелище было не из приятных. Лицо оказалось сильно изуродованным, но кровью залитым не полностью, и по цвету кожи, и по волосам можно было предположить, что это человек явно кавказских кровей.

– Женщина, вы уверены, что он в машину полез? – спросил я.

– Я сама видела, он наклонился, сунулся в кабину, но не садился еще. Мужчина словно бы что-то там поправлял.

«Что-то поправлял» – это женское восприятие. Мужчина определил бы это как «что-то ставил». Я сразу понял, чту этот человек ставил. Но объяснять это толпе не хотелось. Тем более что во двор одновременно въезжала пожарная машина, милицейская, сразу две «Скорых помощи» и микроавтобус «Газель» без опознавательных символов.

Милиционеры сразу принялись за дело, начали отодвигать зевак. Люди в черной униформе, что вышли из «Газели», и с ними двое в гражданской одежде, сразу пошли, что называется, в народ и стали задавать вопросы. Все та же женщина, желающая выступить свидетельницей, уверенно рассказывала, что она видела.

– А приехал он давно?