Чет-нечет

А Прохор, Федька и Вешняк молчали. Одной рукой Федька правила, другой, прижимала к себе мальчика и тискала, не зная, как бы прижать сильнее. Степной ветер гнал из глаз слезы. А, может быть, и не ветер. Она плакала, кусая губы, обнимала своего мальчика, страстно целовала всклокоченную, забитую землей макушку – обнимала и целовала за двоих.

А Прохор то морщился и кусал губы, то посматривал ей в спину вопрошающим взглядом. И немного испуганным… и, пожалуй, жадным… и еще каким-то… не поймешь каким… Трудно было ему выразить, что думал и чувствовал, потому молчал. Только раз, когда оглянулась Федька, улыбнулся ей, превозмогая жгучую боль в плече, и сказал:

– Значит, поживем еще.

Она вспыхнула, словно это было признание в любви.