Четверка червей

Он прекратил ровно настолько, чтобы произнести: — Убирайся вон! — после чего снова откусил кусок сэндвича и отхлебнул глоток чая.

Бонни облегченно вздохнула, но разозлилась не на шутку:

— Как ты можешь так обращаться со мной? Ты совсем потерял человеческий облик? Что с тобой происходит?

Небритая щетина на щеках и подбородке перестала шевелиться, и челюсти внезапно плотно сжались. Затем они снова задвигались, и старик коротко бросил:

— Что тебе нужно?

Бонни села на стул.

— Мне нужно, — тихо проговорила она, — немного душевного тепла, в котором ты отказал моей матери.

Внимательно наблюдая за дряхлой, унылой физиономией старика, Эллери был поражен, заметив мягкое выражение сочувствия, промелькнувшее в его слезящихся, покрытых красными прожилками глазах. Затем выражение исчезло, и старик сердито проворчал:

— Поздно уже! Я старый человек. Блайт следовало бы подумать об этом много лет тому назад. Она никогда не была мне дочерью!

Его шепелявая речь становилась все более разборчивой по мере того, как голос повышался:

— Мне никто не нужен! Уходи, и оставь меня одного!

Если бы этот проклятый дурак Джуниус не скакал туда-сюда, как кролик, разрази его гром, то может быть, мне удалось бы обрести хоть немного покоя!

— Ты ни капельки не испугаешь меня своим криком, — спокойно сказала Бонни. — Ты знаешь, что виноват ты сам, а не мама. Они никогда не получала от тебя той любви, на которую имела право рассчитывать!

Старик со стуком поставил стакан на стол и отшвырнул недоеденный сэндвич.

— И ты говоришь это мне? — закричал он. — Что ты знаешь обо всем этом? Разве она хоть раз привела тебя ко мне? Разве она…

— А ты хоть раз намекнул ей, что хочешь меня увидеть?

Костлявые руки взметнулись вверх и безвольно упали на покрывало, словно внезапно обессилев.

— Я не собираюсь спорить с сопливой девчонкой! Вам всем нужны мои деньги! Вот чего хотят все дети и внуки!

— Дедушка! — ахнула Бонни, вставая с места. — Как ты можешь говорить такое?

— Уходи вон! — кричал он. — О, этот дурак Джуниус! Отправился в Лос-Анджелес и оставил дом нараспашку, словно пригородный трактир! Бог знает, каких микробов ты притащила сюда со своим парнем! Я старый больной человек. Я…

— Прощай, — сказала Бонни и молча, словно слепая, направилась к двери.

— Погодите, — сказал Эллери. Она замерла и обернулась к нему, стоя с дрожащими губами, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Эллери мрачно посмотрел на старика.

— Ваша жизнь — ваше личное дело, и вы вправе распоряжаться ею по своему усмотрению, мистер Стьюарт, но было совершено убийство, и вы не можете оставаться в стороне от этого. Вам придется ответить на несколько вопросов.

— Кто вы такой? — угрюмо спросил старик.

— Неважно, кто я такой. На прошлой неделе в среду — это было девять дней тому назад — ваша дочь и Джон Ройл нанесли вам визит. С какой целью?

Ему показалось, будто на безжизненном лице старика возникло живое выражение удивления, но только на один момент.

— Ага, вы и об этом пронюхали, вот как? Вы, должно быть, из полиции, как и тот идиот Глюке, который морочил мне голову на прошлой неделе.

— Я задал вопрос, мистер Стьюарт!

— Вы хотите знать, зачем они явились сюда? Отлично, я скажу вам. — Старик с неожиданной живостью приподнялся в постели. — Им нужны были деньги, вот зачем! Только это всем и нужно!

— Мама просила у тебя денег? — ошеломленно спросила Бонни. — Быть такого не может!

— Так я, по-твоему, лгу, вот как? — злобно зашипел старик. — Говорю тебе, что она явилась просить у меня денег! Не для себя, должен признать, а для своего бездельника Ройла!

Бонни растерянно посмотрела на Эллери, а Эллери посмотрел на Бонни. Так вот, оказывается, в чем дело! Блайт вопреки всем своим инстинктам и принципам обратилась к отцу за помощью — не ради себя, но ради человека, которого она любила! Бонни поспешно отвела взгляд, устремив его в окно ка холодное голубое небо.

— Понятно, — медленно проговорил Эллери. — И вы дали ей денег?

— Я, должно быть, в тот день был не в своем уме, — проворчал старик. — Я дам Ройлу чек на сто десять тысяч долларов и предупредил Блайт, чтобы она больше меня не беспокоила. Бездельник! Речь шла, как будто, о карточном долге. Ей захотелось выйти замуж за карточного игрока! Что ж, такова, видно, ее судьба!

— О, дедушка! — всхлипнула Бонни. — Ты старый обманщик! — она сделала шаг к кровати.

— Не подходи ко мне! — поспешно замахал руками старик. — Ты не стерильная! На тебе масса микробов!

— Ты любил ее! Ты хотел, чтобы она была счастлива!

— Я хотел всего лишь, чтобы она оставила меня в покое!

— Ты только притворяешься таким грубым и бессердечным…

— Это был единственный способ избавиться от нее! Почему люди не могут оставить меня в покое? Блайт заявила, что когда-нибудь мои деньги все равно станут ее собственностью, и она просит всего лишь часть их до того, как… — Заросшие щетиной губы старика задрожали. — Убирайся прочь и никогда больше не возвращайся сюда!

В противоположность стариковским губы Бонни словно окаменели.