Четверка в четверти

В четверг утром, как обычно, внимательно читая газеты, Мирон Сергеевич обнаружил сообщение о том, что, по случаю национального праздника Боливии, посол СССР посетил резиденцию президента страны.

Фамилия посла была не Арчибасов, а фамилия Геннадия была Арчибасов!

Можно было предположить, что Арчибасов — это фамилия матери Геннадия, хотя матери у него, по его рассказам, давно не было.

Можно было предположить, что Арчибасов не сын посла, а, скажем, сын помощника посла, но, идя дальше по этому пути, можно было предположить также, что он не имел вообще никакого отношения к посольству в Боливии!

И перебирая в памяти дни пребывания Пенкина в доме, Мирон Сергеевич выискивал в его поведении множество странностей, прежде как-то не бросавшихся в глаза.

То, что Пенкин за обедом, разрезав мясо, потом перекидывал вилку из левой руки обратно в правую, могло свидетельствовать о том, что он не принадлежит к дипломатической семье. То, что Пенкин избегал разговоров на школьные темы, невольно настраивало на мысль о том, что он не учился в школе!

Не располагал к себе и друг детства Пенкина, который вел себя не то чтобы нахально, но очень уж независимо.

Что-то подозрительное стал находить Мирон Сергеевич в этой истории. Конечно, он далек был от мысли, что Пенкин злоумышленник. Ему нравился этот парень с вихрастыми волосами, беспокойными глазками и остренькой мордочкой.

Мирон Сергеевич почувствовал, что Пенкин скрывает от него какую-то неприятную, тягостную историю.

Но какую?

На всякий случай Мирон Сергеевич решил не делиться своим открытием с Бертой Павловной.

Она готовила на кухне знаменитый пирог своего собственного производства, который Пенкин должен был обязательно отвезти отцу в Боливию. Еще ни один гостивший в ее доме человек не уезжал без пирога!

Она готовила на кухне пирог, и Мирон Сергеевич ни словом не обмолвился о своих подозрениях. Берта Павловна могла все переиначить по-своему и заподозрить совсем не то, тем более что ей тоже не понравился приятель Пенкина, которого звали Мышкан».

Мирон Сергеевич ничего не рассказал Берте Павловне, но сам он думал и думал о Пенкине. А когда он думал, то обязательно расхаживал по квартире. Скачала он расхаживал по своей комнате. Потом он стал ходить из комнаты в комнату и, расхаживая из комнаты в комнату, он время от времени попадал и в комнату Пенкина. А расхаживая по комнате Пенкина, он дошел до стола. А дойдя до стола, увидел лежащий на самом видном месте школьный дневник. Сначала он не обратил внимания на этот дневник потому, что это была чужая вещь.

— Мирон, почему ты ходишь? — спросила Берта Павловна из кухни.

— Я хожу потому, что я думаю.

И он продолжал ходить себе и ходить. И когда он четвертый раз проходил мимо дневника Пенкина, он вдруг надел очки. И когда он надел очки, то увидел, что это дневник — не просто чужая вещь, но такая чужая вещь, которая даже неизвестно кому принадлежит.

На обложке дневника фиолетовым по зеленому было написано:

«Дневник ученицы 6-го «В» класса 60-й школы Кудрявцевой Галины».

Мирон Сергеевич так удивился, что перестал ходить. Он перестал ходить и стал смотреть на этот злосчастный дневник, потом он осторожно приоткрыл дневник и увидел на первой странице список учителей.

— Мирон, почему ты перестал ходить? — послышалось с кухни.

И Мирон Сергеевич, чтобы не навлекать подозрений, стал ходить с дневником в руках.

В конце концов он обязан был вмешаться в эту историю! И возможно скорее! Мальчик уезжал завтра! Он уезжал в Боливию, а это страшно далеко! И хорошо, если у тебя в Боливии есть отец. Но если в Боливии ты окажешься один среди Боливии, то это не то место, куда можно со спокойной душой отпустить ученика шестого класса!

И Мирону Сергеевичу страшно захотелось предупредить кого-нибудь из друзей Пенкина. Нет, не этого «друга детства», а кого-нибудь из его школы, которая, как было теперь ясно из дневника, — называлась шестидесятой школой Старопролетарского района.

Может быть, пойти в эту школу?

А может быть, надо позвонить одному из учителей? А может быть…

Тут Мирон Сергеевич снова остановился.

На второй странице дневника было написано:

«Кудрявцева Галина Борисовна, улица Рылеева, дом 30, квартира 3, телефон 5-69-30»..

— Мирон, присмотри, пожалуйста, за духовкой, я спущусь к Антонине Петровне одолжить немного сахарной пудры, — сказала Берта Павловна из коридора.

Мирон Сергеевич никогда еще с такой охотой не соглашался присмотреть за духовкой. Он действительно отправился на кухню, но как только захлопнулась дверь за Бертой Павловной, Мирон Сергеевич прокрался к телефону и медленно, чтобы не сбиться, набрал номер 5-69-30. Послышались длинные гудки и потом мелодичный женский голос ответил:

— Да!

— Простите меня великодушно, — сказал Мирон Сергеевич, — но не могли ли вы подозвать к телефону Галину Борисовну?

— Вы не туда попали, — ответил голос, но через секунду переспросил: — Кого, кого?

— Галину Борисовну Кудрявцеву.

Тогда женский голос в трубке раскатисто рассмеялся и переспросил:

— Галину Борисовну? Сейчас.

«Галина! Тебя!» — услышал Мирон Сергеевич.