Четверо должны уйти

– Я взял костюм и переоделся там. Мистер Боттвайль заказал самый большой размер, но костюм все равно оказался тесноват, так что пришлось повозиться. Я провел там около получаса или немного больше. Когда я вернулся в кабинет, в нем не было ни души, но вскоре мистер Боттвайль вернулся – поднялся по лестнице из мастерской – и помог мне нацепить парик и маску. Едва мы покончили с маскарадом, как появились Эмиль Хетч, миссис Джером и ее сын. Они также поднялись по лестнице. Я вышел в студию, где застал мисс Кван, мисс Дики и мистера Кирнана.

– А вскоре подоспел и я. Следовательно, без маски вас не видел никто. А когда вы надели перчатки?

– В самую последнюю очередь. Перед тем как войти в студию.

– Значит, отпечатки ваших пальцев где-то могли остаться. Я понимаю. Вы не предполагали, что Боттвайля убьют. И свою одежду вы оставили в туалетной комнате. Вы уверены, что, уходя, ничего не забыли там?

– Да. Я все-таки не полный идиот.

Я воздержался от комментариев, но спросил:

– А почему вы не оставили перчатки в лифте вместе с маскарадным костюмом?

– Перчатки приобретались отдельно от костюма, поэтому я счел, что благоразумнее будет не оставлять их.

– Личный лифт Боттвайля расположен в задней части вестибюля, внизу. Кто-нибудь видел, как вы выходили из здания или пересекали вестибюль?

– Нет. Внизу не было ни души.

– А как вы добрались домой? Взяли такси?

– Нет. Фриц ждал меня не раньше шести или даже позже. Я прогулялся пешком до библиотеки, просидел там часа два и уже оттуда поехал домой на такси.

Я поджал губы и сочувственно покачал головой. Со времени поездки в Черногорию[1] на его долю не выпадало столь длительных и трудных путешествий. Больше мили! Прокладывая себе дорогу в пургу, подгоняемый страхом перед суровым и беспощадным преследователем – законом. Впрочем, поскольку в ответ на свое сочувствие я удостоился лишь свирепого взгляда, развивать эту тему я не стал. Зато дал волю своим чувствам. Громко расхохотался. Закинув голову назад и схватившись за живот. Мне хотелось сделать это с той самой секунды, как я выяснил, кто скрывался под маской Санта-Клауса, но все было недосуг из-за тревожных мыслей. Вволю насмеявшись, я утер слезы и перевел дух. И хотел было уже сострить, но Вулф внезапно взорвался.

– Проклятье! – проревел он. – Женись и катись к дьяволу!

Ого! Дело воистину принимало серьезный оборот. Я окончательно убедился, что был прав, когда догадался, что Вулф отправил меня наверх поразмыслить в одиночестве. С моей стороны требовалось проявить мудрость и такт.

– Прошу прощения, – расшаркался я. – Что-то в горло попало. Сами опишете, как вы это себе представляете, или позволите мне?

– Я предпочел бы послушать тебя, – мрачно пробурчал Вулф.

– Да, сэр. Мне представляется, что мы должны пригласить инспектора Кремера на дружескую беседу и, когда он придет, честно повиниться во всех грехах. Тогда…

– Нет. Я на это не пойду.

– Тогда я сам пойду к нему и выложу все без утайки. Конечно…

– Нет! – В голосе Вулфа прозвенел металл.

– Хорошо, тогда объясню, как я мыслю. В полиции не станут ничего предпринимать до тех пор, пока не найдут Санта-Клауса. А найдут его обязательно. Это как пить дать. Если он оставил где-нибудь хоть один отпечаток, его сравнят с отпечатками из всех имеющихся в их архивах досье и рано или поздно до вас доберутся. Их люди прочешут все магазины, торгующие мужскими перчатками. Они проследят за всеми передвижениями Боттвайля и неизбежно разнюхают, что вы вместе были на ланче в «Рустермане», после чего ваша песенка спета. Они узнают, что вы вместе приехали и поднялись к нему в кабинет. Это, конечно, не доказывает, что Санта-Клаус – вы, но после того, как они выяснят, что вы сами приобрели перчатки, я вам не завидую. Впрочем, можете наврать им с три короба. Скажите, например, что заключили со мной пари на сотню зеленых… даже на тысячу – чего нам мелочиться! – что проведете со мной в одной комнате десять минут, а я вас не узнаю. А я с радостью вам подыграю. – Я подался вперед. – И еще кое-что. У Кремера уже давно руки чешутся упрятать вас за решетку, а в данном случае любой судья даст согласие на то, чтобы задержать вас как важного свидетеля, который скрылся с места преступления. Если же вы позвоните мистеру Кремеру и пригласите посидеть и попить пивка в теплой и дружественной обстановке, то можете отделаться легким испугом, хотя и вынуждены будете потерпеть кое-какие неудобства. И последнее. Если вы заупрямитесь и дождетесь, что полиция сама вас разоблачит, вы уже не осмелитесь дать показания о том, что Боттвайль в вашем присутствии приложился к бутылке и остался жив. В таком случае вас упекут за сокрытие важных улик. Если же вы позовете Кремера и выложите все как на духу, он будет весьма признателен, хотя виду, конечно, не подаст. Думаю, он сейчас у себя. Позвонить ему?

– Нет. Я не могу признаться мистеру Кремеру в содеянном. Нельзя же допустить, чтобы заголовки утренних газет пестрели разоблачением этого неслыханного маскарада.