Четверо под одной обложкой

Я закрыл бутылку и задумался. Для кого же сделать доброе дело?.. Для этого, того, пятого или десятого?.. Кто из них не обманет и вернет половину?..

С того дня прошел месяц. Мой джин до сих пор мерзнет в холодильнике.

В ЗДОРОВОМ ТЕЛЕ…

Их было четверо в одном дворе. Петька — самый слабый. Для поправки он пил по утрам рыбий жир.

Первым уехал Колька Смирнов. Уехал на север и вернулся через три года с орденом и без зубов.

А Петька в это время занялся гантельной гимнастикой.

Вторым уехал Витька Захаров. Уехал на стройку и вернулся через пять лет проездом на новое место.

А Петька перешел с трехкилограммовых гантелей на четыре килограмма пятьсот граммов.

Третьим ушел Сергей. Ушел и не вернулся. Летчики-испытатели возвращаются не всегда.

А Петька начал обливаться холодной водой.

Потом он приучился спать на полу, купаться в проруби, по полчаса лежать голым на снегу, есть сырое мясо и никогда не волноваться. Но когда другим понадобилось его здоровье, Петька достал справку о нетрудоспособности. Ему было некогда: в это время он развивал брюшной пресс.

Дальнейший его путь ясен и прямолинеен: он будет гнуть подковы, ударом кулака валить лошадь, грызть зубами железо, переваривать гвозди и с несокрушимым здоровьем выйдет на пенсию.

Петька доживет до ста двадцати лет, и на его могиле напишут:

«Здесь лежит человек, который с детства готовил себя к преодолению трудностей. В жизни выполнял отдельные поручения».

А все-таки жители Спарты были в чем-то правы, когда бросали в пропасть неудавшихся младенцев.

КАК ХОЧЕТСЯ БЫТЬ УВЕРЕННЫМ

Я распахнул дверь и заорал с порога:

— Ребята, я женюсь!..

— Давно пора, — сказал Витька.

— Сколько можно в девках ходить, — добавил Толька.

— Ни за что не отгадаете, кто она…

— Наташка, — сказал Витька.

— Скворцова, — добавил Толька.

— Как вы узнали?

— Дурачок, — сказал Витька.

— Бигуди в подарок куплены, — добавил Толька.

— Зачем ей бигуди? У нее волосы и так вьются.

— Они знакомы четыре месяца, — сказал Витька.

— Шестимесячная завивка еще держится, — добавил Толька..

— Не хочу вас слушать… Она умная, добрая, отзывчивая…

— Она умна настолько, чтобы при нем быть доброй и отзывчивой, — сказал Витька.

— До загса все они хороши, — добавил Толька.

— Мы поклялись в вечной любви!..

— Можно отказаться, — сказал Витька.

— Пока детей нет, — добавил Толька.

— Вы так думаете?..

— Мы не думаем, — сказал Витька.

— Мы уверены, — добавил Толька.

— Может, и правда не жениться?

— Поспешишь… — сказал Витька.

— …людей насмешишь, — добавил Толька.

— А что с ней будет?

— За нее любой пойдет, — сказал Витька.

— С такой фигурой не пропадешь, — добавил Толька.

— Вы же говорили, что она кривобокая…

— Она умная, добрая, отзывчивая, — сказал Витька.

— А как она поет! — добавил Толька.

— Все-таки она вам нравится… Я знал, кого выбирал.

— Он знал, — сказал Витька.

— Она не знала, — добавил Толька.

Я встал на пороге.

— Настоящие друзья говорят только правду.

— А это правда… — сказал Витька.

— …что у нее левый глаз косит, — добавил Толька.

Но я их уже не слушал. Я бежал к ней. Если у нее косит левый глаз, это же легко проверить.

ЧТО ВЫ ПОЕТЕ, ДЬЯВОЛЫ?

Электричка загудела и выскочила на станцию.

Двери открылись, и, расшвыривая друг друга, в вагон ворвались загорелые ребята с рюкзаками. За ними неслись девчонки с закопченными недрами и кастрюлями.

Они притиснули старушку к самому окну. Кроме нее на лавке уселись еще трое, напротив разместились пятеро и на ведре между лавками двое с гитарами.

Поезд тронулся, и они сразу же завели, перевирая Есенина:

«Что ж вы не пьете, дьяволы?
Или я не сын страны?
Или я за рюмку, водки
Не закладывал штаны?»

Уже на первом куплете выяснилось, что в вагоне три группы туристов, у всех трех есть гитары и все три хотят петь.

Немедленно возникло соревнование, кто кого перекричит. Каждая группа пела свое, и вагон дрожал от мощных усилий. Чувствовалось, что туристы хорошо отдохнули за воскресенье и полны сил.

«Это был не мой чемоданчик,
Это был чужой чемоданчик.
Это был не мой,
Это был чужой,
Это был чужой чемоданчик»

Старушке было плохо. В живот ей уперся гриф гитары, над головой навис здоровенный рюкзак, а в бок ее энергично подталкивали, потому что крайнему туристу достался слишком маленький кусочек лавки.

— Ребятушки, потише! — взмолилась старушка. — Пели бы потихоньку, с чувством…

Но ее никто не слышал. Рядом с ней ревел здоровенный верзила в брезентовой куртке:

«Спекулируй, бабка,
Спекулируй, Любка,
Спекулируй ты, моя
Милая голубка».

Остальные пассажиры молчали и дурели от крика. По опыту они знали, что протестовать бесполезно.

Наконец нашелся один благоразумный турист.

— Давайте петь по очереди, — заорал он. — Сначала мы отпоемся, потом вы, а потом они.

Но его не стали слушать. До города было всего два часа пути, и все боялись, что не напоются.