Четверо сыновей доктора Марча

На самом деле, если бы Лукас, шеф полиции — тогда он еще был лейтенантом, — не поймал убийцу, тот продолжал бы убивать до бесконечности. Поведение мисс Морган показалось лейтенанту странным, так же, как и частота убийств в таком ограниченном пространстве. Разумеется, в то время он еще не знал о существовании дневников и магнитофонных записей…

— А где они были? — перебил я.

— Их нашли в кабинете доктора после его смерти. Должно быть, он пытался защищать сына до самого конца, пока не сломался, но я не знаю, почему он их не уничтожил…

Но не они помогли лейтенанту обнаружить убийцу. В конечном счете это удалось ему лишь благодаря бедняжке Дженни.

В ту ужасную ночь, когда Дженни попыталась убежать, выбравшись через окно, а Зак ее застрелил, она перед самой смертью нашла средство предупредить Лукаса. У нее было с собой письмо, адресованное лейтенанту, которое убийца похитил. Но у нее был еще маленький комочек бумаги, завернутый в пластик — такими пользуются для переписки в тюрьме или в школе. Держите — это копия того, что было на нем написано.

И он протянул мне листок бумаги, который я быстро пробежал глазами:

Лейтенанту Лукасу.

Не слишком приятно думать о том, что, когда вы прочтете это, я буду мертва, но ничего не поделаешь, такова жизнь.

Я знаю, что не очень-то красиво использовать собственный желудок вместо почтового ящика, но это единственное место, куда убийца не доберется.

Теперь вы знаете, что это не самоубийство.

Отомстите за меня.

Прощайте навсегда, я должна идти.

Ваша Дженни

На миг мне показалось, что Дженни Морган здесь, совсем рядом. Потом это ощущение исчезло. Я вернул листок доктору Смиту, который добавил:

— Когда она поняла, что вот-вот умрет, она проглотила эту бумажку. А ведь нет более дотошного человека, чем судебно-медицинский эксперт… Ах ты боже мой, вы только посмотрите на него! Он прекрасен, не правда ли? Улыбающийся, спокойный, любезный… Умиротворенное лицо совершенного безумца… Нежная улыбка Тьмы…

Преступник постепенно сливался с окружающей темнотой — был виден лишь его темный силуэт в сумерках. Сидя абсолютно неподвижно, он тихонько напевал церковный гимн.

Снаружи было лето. Я вздохнул полной грудью, чтобы избавиться от ощущения этого плотоядного взгляда, вперившегося мне в спину, и мир снова показался мне теплым, радостным и живым.

Теперь я снова мог в него окунуться. Моя статья была готова.