Четверо в каменном веке. Том 2 (СИ)

– Всё закрыто ведь. И двери в том числе. Уходили из подвала, пришли тоже через него. А ты в голбце отдушины закрывал?

– Вот чёрт!

Михаил скатился по лестнице. Возле земли с каждой стороны дома имелись небольшие окна. На зиму их закрывали. А летом они стояли открытыми, чтобы было не так влажно. Запечатывая окна и дверь наверху, совсем забыли о нижней вентиляции. Мужчина принялся затыкать отдушины старыми фуфайками, которыми эти отверстия утепляли зимой. Рамы ставить недосуг, да и не так это важно. Надо просто заткнуть.

Резко потемнело. Даже такие крохотные отверстия давали хоть какой-то свет. Теперь в подполье стало практически темно. Возвращался Михаил уже на ощупь, натыкаясь на вещи, переставленные не им, и потому неожиданные. Только через окно в подвале попадало немного света. Здесь делать ничего не надо – небольшая форточка уже закрыта и заклеена полосками газет. Всё! Запечатались.

Михаил прислушался – вроде никто не жужжит и не звенит. Но его уши уже не те, не слышат высокую частоту. Нужны молодые. Он прошёл в комнату, чуть не запнувшись за собак. На диване под одеялом, спасаясь от дыма, лежали девушки.

– Ира, тебе партийное задание.

– Чего? Это как? Пчхи!

– Будь здорова... Партийное задание, говорю. То есть, очень важное и ответственное. Раньше присказка такая была. В общем так. Ты ведь слышишь, как эта мошкара шумит. Поэтому пройди по дому и послушай. Если что – ещё немного подымим.

– А почему я? Пчхи!

– Потому что эти прелестные ушки, – он легонько щёлкнул по кончику уха, – слышат более высокие по частоте звуки. А мы – старики, мы уже не слышим.

– Вот что ты за человек, Сапегин! Тебе не стыдно?

– Чего, Оль? Ты чего взъелась?

– Он ещё не понял! Если уж сказал комплимент одной жене, то скажи другой. А ты взял и обосрал.

– Когда это я комплимент говорил, и когда я обосрал?

– А кто меня старухой назвал?

– Я не... Ой-ё-о-о!

Мужчина схватился за голову.

– Всё, милый, это залёт. Исправляйся.

– А как?

– Хотя бы тоже комплимент скажи.

– Ну, у тебя тоже прелестные ушки.

– Не прокатит. Уже было.

– Для тебя ведь не было!

– Ну, и что! Для каждой индивидуально.

Ничего в голову не приходило. Мужчина решил, что наедине с женой, без свидетелей, у него получится эффективнее. Хотя бы в виде поцелуев.

– Эммм... Ирочка, твои розовые ушки действительно красивые, но пусть они послушают не нас, а насекомых.

Девушка расцвела от редких из его уст восхвалений, аж заалела вся. Она только и смогла, что кивнуть. И побежала выполнять поручение.

– Она сейчас горы способна свернуть ради тебя.

– Так уж и горы?!

– А ты как думал? Комплименты окрыляют девушек.

– Надо попробовать... Лапонька.

– Не, ерунда какая-то.

– Золотце.

– Шо ты как ста'рый ев'рей: золотце. Пять пудов золота. Ага...

– Счастье моё! Любимая!

– О! Всё лучше и лучше!

– Куда уж лучше?!

– Ладно, не старайся, не выжимай из себя. Давай в следующий раз, но чтоб приятно.

И Михаил заткнулся. Как раз вернулась Ира, плюхнулась к ним на диван. Не успела она открыть рот, как её перебил муж:

– Ну, как? Все горы на месте?

– К-ка-кие горы?

Девушка пыталась сообразить, о чём речь, но странная фраза совершенно выбила её из колеи.

– Не грузись, – пришла на помощь Ольга. – Нехороший дяденька шутит. Так что с мошкарой?

– Нет никого. Или я не слышу. Лошадь слишком уж громко фыркает. И в стёкла тонюсенько щёлкают – тоже отвлекает. А почему Миша стал нехорошим?

– Потому что он не хвалит меня. Тебя хвалит, говорит комплименты. А мне – нет.

– Хочешь, я скажу. Ну, вместо Миши.

– Ты? Ну, попробуй.

Ира немного задумалась, потом наклонилась к Ольге и зашептала ей на ухо.

– О... Ого... Хм... О... Фух... Это уже слишком... Ты уверена?

Ира кивнула. Так продолжалось минут пять. В конце Ольга с гордым видом повернулась к мужу:

– Учись, как надо девушке комплименты дарить!

Тот попытался воззвать к справедливости:

– Как я научусь, если ничего не услышал?

– Твоё горе. От тебя ничего подобного я за всю жизнь ни разу не услышала. А вот Ирочка меня понимает.

Михаил, очумевший от женского коварства, таращился в потолок. Наконец, преодолел гордость и попросил:

– Ирочка, а ты не можешь повторить...

– То, что сказала Оле?

– Да.

– Не могу. Каждый выпутывается сам. – И прыснула в кулачёк мелким смехом.

Действительно, не могла же она признаться, что единственным комплиментом было то, что Ольга мудрая и красивая женщина. А потом Ира попросила разыграть мужа. Женская солидарность против мужчины иногда сильнее обид и зависти. И Ольга согласилась.

***

Утро встретило головной болью. За ночь пришлось ещё два раза обновлять дымовую завесу. Так что отравление было на лицо. Хорошо хоть не на полу в виде блевотины.

– М-м-м-м... Оля... У нас цитромон остался?

– Не кричи так... Сам посмотри... И мне принеси...

– И мне... Пожалуйста... – Попросила Ирина.

За окном всё ещё было темно. Мужчина зажёг свечу, чтобы не рыскать в потёмках. Надел очки...

– Твою же ж мать! – И сразу же: – Ой-ё-о-о... Моя голова...

– Не надо орать. Что там у тебя? – Раздались голоса.

– Трудно описать, чтобы прониклись. Просто посмотрите в окно.