Четверо в каменном веке. Том 2

Молоко — единственный продукт, в котором много кальция, магния и прочего. И вообще полезно для роста организма. Большой вопрос: достаточно ли двух стаканов в день, чтобы перекрыть дневную норму для взрослого человека и плода. Но это лучше, чем ничего. Другого продукта, содержащего настолько много кальция, никто из них не мог вспомнить. Ещё больше только в сыре и в твороге. Только это ведь просто концентрированное молоко. Ира ещё вспомнила про орехи. Но с ними тоже пролёт — не собрали в сезон. И вспомнила она про кедровые, а насколько полезны обычные лесные орехи — неизвестно. Вот и остаётся молочко. А кроме него — только известняк грызть.

Вторая загвоздка с молоком — непереносимость. Что Ира, что Михаил спокойно переваривали свежее молоко, только кипятили. Михаилу даже не хватало его. А вот Ольге всегда плохо становилось — не слазила с толчка. Вот и приходится ей давиться простоквашей. Но пьёт — ради здоровья. Может, и от этого тоже настроение у неё портится. Попробуй каждый день кислую бурду хлебать. Настроение такое же кислое станет.

Михаил присоединился к девушкам со своей тарелкой. Есть спросонья он по-прежнему не любил, и ему оставляли порцию для позднего завтрака. Сегодня вот повезло — стаканчик молока есть. Непривычно сладкое и жиденькое, но молоко. На этом утренние дела у главы семейства заканчивались.

Потом шли другие, но не ежедневные. Например, сразу после экспедиции они солили капусту, огурцы и прочие необработанные овощи. Ещё бы немного и пришлось гнильё выкидывать. А так сохранили сколько-то.

Раз в несколько дней мужчина колол дрова. Перерабатывать сразу весь объём — слишком скучно и муторно. В одиночку много не наработаешь. Вот и заготавливал всего на неделю вперёд.

Сегодня, раз зашёл об этом разговор, сел клепать зубные щётки. Сидел, обтачивал заготовки, потом сверлил тоненькие отверстия. Решил сделать сразу десяток — очень уж любят они раскалываться. Размеры теперь взял поменьше, всего раза в полтора больше стандартных. Потренировался на большой? Потренировался. Теперь надо попробовать с маленькими.

Непонятными зигзагами разговор вернулся к недавней экспедиции.

— Давайте ещё раз подумаем, когда лучше за солью идти. Точно ли летом?

Ира сразу замахала руками:

— Нет уж, нет уж. Больше зимой я не пойду. Как вспомню тот дубак в палатке, так вздрагиваю.

— Почему ты вообще решил, что зимой удобнее? — Поддержала Ольга подругу.

Михаил пожевал губу:

— Ну… Санки проще по ровному снегу тащить, чем тележку на колёсиках по кочкам и по высокой траве.

— Так себе довод. Торосов в походе хватало. А насколько труднее по траве, ещё проверим. Дальше?

— Ещё летом хищников не видно в высокой траве. А зимой издалека заметишь.

— Итого, полтора довода.

— Два.

— Полтора. Колёса крутить легче. Сила трения качения…

— …слабее силы трения скольжения! — Подхватила младшая.

— Спелись, — хмыкнул мужчина. — Но по траве труднее.

— Поэтому только половина очка, полностью не убираю. И там, и там есть трудности и наоборот — лёгкие стороны. А какие доводы за лето?

Ира начала перечислять:

— Тепло, надо меньше дров. И вода жидкая, не надо её растапливать.

— То есть, тоже меньше дров. — Закончила Оля. — На этом всё?

Ира кивнула.

— Да, собственно, в это всё и упирается. Летом гораздо удобнее.

— А огород? — Возмутился глава семьи.

Оля махнула рукой:

— Да как-нибудь переживёт без нас. Поливать его не надо — вода сама льётся. Так какое твоё положительное решение?

— О'кей, вы и мёртвого уговорите! Как в будущем году закончим посадки — пойдём за солью.

* * *

Его разбудили ни свет, ни заря.

— Вставай! Вставай! Вставай!

Призыв на два голоса и толкания повторялись, пока мужчина не продрал глаза.

— Ну, чего случилось?

— Идём в лес выбирать ёлку.

Ольга провела пальчиками по его груди, разворошив заросли, потом вниз к животу. Закрутила спиральку вокруг пупка. Михаил уже приготовился получать удовольствие, когда пальчик внезапно воткнулся в сердцевину.

— А-а-а!

Мужчина задергался пришпиленным жуком. Не то, что подняться или вывернуться… Дышать — и то получалось с трудом. Вот так внезапно узнаёшь, что пупок — очень чувствительный орган. Не меньше яиц.

— Ты что делаешь, ду…?! — И заткнулся, пока не сболтнул лишку.

— Кто? — Закричали девушки хором.

— А-а-а!

Нет, Ольга не царапалась — она подстригала ногти очень коротко, чтобы не мешали работать. Но когда палец проворачивают в таком месте, кажется, что тебе кишки выдернули и скручивают, как постиранное бельё.

— А-а-а!

К подруге присоединилась Ира, крутя сосок. Откуда в этих тоненьких пальчиках столько силы?

— А-а-а!

— Как ты нас назвал?

Ира укусила второй сосок.

— А-а-а! Ду… Ду… Ду-орогие мои! Любимые!

Боль тотчас же прекратилась.

— То-то же!

Девушки хитро переглянулись. Потом осторожно, чтобы не сильно тревожить животики, наклонились и принялись целовать те места, которые только что мучили. Поцелуи медленно спускались всё ниже.

— Ох! — Выдохнул Михаил, ощущая, как дыхание касается его восставшего естества.

Ближе. Ещё ближе… Он закрыл глаза, приготовился… Руки потянулись к…

— А ну, не спать!

Обе отодвинулись. Процедура закончилась, не начавшись.