Четвероевангелие

На праздник Кущей Господь приходит тайно – вопреки уговорам своих братьев, движимых мотивами мирского поведения: «Иди, яви Себя миру» (Ин. 7: 3–4). Христос отказывается, говоря, что «Мое время еще не настало» (Ин. 7: 6), под «временем» подразумевая час Своих Страстей, так как торжественное явление Христа миру неразрывно связано с Его Крестной Смертью, что видно в открывшем Страстную седмицу царском Входе Господа в Иерусалим.

Отказавшись от «славного» посещения Иерусалима, Господь тем не менее выполняет Закон и приходит обычным порядком, не пренебрегая возможностью преподать людям учение[302]. Он вошел в храм и начал учить в половине праздника, когда вся суматоха первых дней, связанная с установкой палаток, завершилась и люди могли спокойно слушать.

Беседа Спасителя на празднике (Ин. 7–8) строится вокруг трех тем: Самосвидетельство Христа о Себе как о Сыне Божием и о равенстве Его с Отцом, отношение к Закону (Христос и Закон) и необходимость веры во Христа. Первая тема является сквозной и определяющей две другие.

Тема «Христос и Закон» проявляется уже в первой реакции на слова Христа: как Он знает Писания, не учившись? Господь отвечает словом об Отце – Мое учение не Мое, но Пославшего Меня – и обвиняет их в нарушении Закона: «Не дал ли вам Моисей закона? и никто из вас не поступает по закону. За что ищете убить Меня?» (Ин. 7: 21) Это обвинение прозвучало неожиданно хотя бы потому, что сами иудеи хотели убить Христа именно за нарушение Закона – бывший еще на памяти недавний случай субботнего исцеления расслабленного у Овчей купели («Одно дело сделал Я, и все Вы дивитесь» – Ин. 7: 21). Свт. Кирилл говорит, что эта речь с великой силой обличает безумие иудеев: «Как бы так вопиет им: Я исцелил в день субботний расслаб ленного, подвергшегося тяжкой и неисцелимой болезни, сне давшегося несносным недугом. Но, совершив это благодеяние, я подвергаюсь осуждению как уличенный в чем-либо наигнуснейшем, и убийство за это вы присуждаете на Мою голову. Какой же, говорит, поэтому может оказаться род наказания, достойный ваших дерзостей?»[303]

Господь говорит о необходимости духовного (а не формального) подхода к слову Божию и Закону Моисееву: «Не судите по наружности, но судите судом праведным» (Ин. 7: 28). Он сравнивает ветхозаветный закон о субботе и постановление об обрезании с чудом, совершенным Им в субботу:

обрезание было дано до Закона, хотя иудеи по инерции приписывали и этот Закон Моисею: «Моисей дал вам обрезание – хотя оно не от Моисея, но от отцов» (Ин. 7: 19);

иудеи, если восьмой день приходится на субботу, совершают обрезание и в субботу – это указание на то, что они чувствуют разницу: в обрезании весь человек посвящается Богу, а суббота – лишь частный момент этого посвящения;

Господь не сделал в определенном смысле ничего нового, исцелив и тело, и душу человека в субботу, то есть вернув человека Богу в посвященный Богу день – подобно тому, что регулярно делают сами иудеи: «Если в субботу принимает человек обрезание, чтобы не был нарушен закон Моисеев, – на Меня ли негодуете за то, что Я всего человека исцелил в субботу?» (Ин. 7: 23)[304].

Наблюдая реакцию слушающих эти слова Христа, замечаем уже знакомые из предыдущих встреч Господа с иудеями черты:

1) Иудеи пытаются осудить Христа за то, в чем виноваты сами, – нарушение Закона;