Четвертая Беты

— Верно. Но мы-то сами знаем… А я мечтал начать все сначала, чистыми руками…

— Маран! — сказал неожиданно Ила Лес. — Признайся честно, в твоей партии учтена фигура, которая носит имя Ила Лес?

Маран усмехнулся уголком рта, но не ответил.

— А если я скажу, что буду бороться против тебя?

— Почему?

— Ты сильный человек, Маран. Слишком сильный. Тебе никто не нужен. Ты все можешь и захочешь делать сам. Сам думать, сам решать… Но во мне ты ошибся. Пока я еще в твоей власти, вели посадить меня обратно в подвалы, ибо я буду бороться против тебя.

— Делай, что хочешь, Ила. Ты свободен. Можешь уехать хоть сейчас.

Ила Лес взглянул на него исподлобья, но ничего не сказал, а тяжело сел в кресло у постели Поэта.

Ника неслышно подошла к Дану.

— Я устала, Дани, — прошептала она чуть слышно. — Устала… От своей беспомощности, что ли?.. Я… Наверно, я чего-то не поняла, Дани… — Дан молча обнял ее за плечи. — Правда, Дани. Вначале мне все казалось ясным, а теперь… Знаешь, я была в башне вместе с Поэтом и Диной, и когда стали кричать «Убить Изия!», я абсолютно, ну абсолютно растерялась, не могла решить для себя, что правильнее… вру, я думала о том, что выгоднее, представляешь?

Открылась дверь, и в комнату вошел Ган.

— Маран! — сказал он неуместно бодро. — Приехал Тонака, хочет тебя видеть.

— Тонака? — Маран заколебался. — Я скоро вернусь, — сказал он наконец и торопливо вышел. В открытое окно было хорошо видно, как он с юношеской легкостью сбегает по ступенькам.

— Тонака в восторге от него, — сказал Ган, ни к кому не обращаясь.

— Тонака вряд ли придет в восторг так скоропалительно, — заметил Ила Лес скептически. — Но ты, я вижу, дал на старости лет этому мальчишке обвести себя вокруг пальца.

— Обвести себя вокруг пальца? — озадаченно нахмурился Ган. — В чем это выражается, скажи на милость?

— По-моему, ты готов поддержать его.

— А ты нет?

— Нет.

— Объясни.

— Он крупнее Изия. Не понимаешь? Он умнее и сильнее.

— Что ж тут плохого?

— Изия удалось свалить. Его не удастся.

— Да.

— И ты готов передать в его руки власть?

Дина Расти истерически рассмеялась.

— Вы мне смешны, ей-богу! Передать власть!.. За ним уже Наружная Охрана вместе с авторитетом Тонаки. Внутренняя Охрана давным-давно подчиняется ему больше, чем своему начальнику, только наивные люди вроде вас могут этого не знать. Многие уважали его, несмотря на его молодость и должность, а сегодня он всех купил… Когда мы попрятались, как трусы, мы все!.. он вышел и стал на виду, рискнул жизнью — но какова была ставка в этой игре! А кто не поддался на это, растаял, когда он встал на колени над Поэтом, подставив спину любому, кто вздумал бы нанести по ней удар. И вы говорите о передаче власти — ему? Да он взял сам эту власть, взял у вас на глазах, и попробуйте теперь отнимите ее у него! — махнув рукой, она наклонилась над Поэтом и стала вытирать платком его лоб.

В ухе Дана раздался серебристый звон. Тысячи раз он прислушивался к тишине, а тут не сразу среагировал, и только когда Ника инстинктивным жестом поднесла руку к виску… Звон повторился, а затем в слух Дана ворвалось шуршание и шипение эфира, и чей-то взволнованный голос произнес, вернее, прокричал:

— Даниель и Вероника, вы слышите нас? Мы в районе катастрофы вашей ракеты, у места приземления катапультируемого устройства. Даниель и Вероника, вы слышите нас?

— О господи, стыд какой, — проговорила Ника с невыразимой тоской. — Что мы скажем на Земле? Что ничего толком не поняли, ввязались в борьбу за власть — чью? Стыдно, стыдно…

Дан нахмурился, но промолчал.

Часть вторая ВТОРАЯ ПОПЫТКА

Дан стоял на неширокой улице. Два ряда витрин, приткнувшиеся к кромке тротуара немногочисленные автомобили, редкие прохожие в куртках и плащах, весенняя мягкая погода… И непонятное ощущение тревоги.