Четвертая Беты

Передав дежурство в обсерватории, Дан зашел в библиотеку и выбрал пару книг. Он был одним из немногих людей на базе… да и на всей Земле, наверное… предпочитавших старинные бумажные книги видеобукам, аудиобукам и прочим игрушкам. Страница книги на экране дисплея? Конечно, это удобно, даже незаменимо при работе с литературой, при отборе данных, но для удовольствия? Дан не мог представить себе радость от чтения без шелеста бумажных страниц, без того архаичного, быть может, толстого томика, с которым хорошо прилечь на диван, прихватив заодно коробочку… ну, к примеру, с орехами или миндалем в шоколаде… к стыду своему Дан был неисправимым сладкоежкой. Любовью к книгам он был обязан отцу, который всю жизнь вплоть до самой своей ранней и достаточно нелепой гибели в авиакатастрофе неутомимо собирал их. Маленькая его квартирка была превращена в библиотеку, контакты с терминалом Универсального Банка Информации в лице собственного компьютера он глубоко презирал, отзываясь о последнем пренебрежительно «этот ящик», и при каждой встрече с сыном щедро наделял того драгоценными томиками из своей коллекции преимущественно по старой литературе, которой занимался последние тридцать лет жизни. После смерти отца библиотека досталась Дану, водворить ее в квартиру, где они жили с матерью, ему удалось не без борьбы, мать пыталась возражать против книг, она недолюбливала все, связанное с отцом, не в силах простить тому уход из дому…

Взяв пару исторических романов прошлого века, Дан пошел к Нике. Прекрасная Жрица Главного Компьютера, как полунасмешливо-полувлюбленно называли Нику молодые ребята с базы, сидела, забравшись с ногами в глубокое кресло, вплотную придвинутое к низкому столу, буквально заваленному цветами из оранжереи… интересно, кто их сюда притащил? Среди цветов стояла чашка с недопитым кофе. Чуть поотдаль в кресле помельче устроился Поэт. Он был мрачен. Плохое настроение его явно не имело отношения к самочувствию, выглядел он прекрасно, чуть пополнел, морщинки у глаз разгладились, кожа порозовела. Дан знал, что Эд подобрал ему комплекс асан, хатха-йога быстро восстановила гибкость и силу тела, пролежавшего без движения два месяца, уж наверно, Поэт никогда в жизни не был настолько здоров. И однако он был хмур и подавлен. Всего два месяца назад Дан тут же заподозрил бы, что настроение Поэта инспирировано Никой, но теперь это ему и в голову не пришло… вернее, пришло, но именно в таком контексте, и он удивился сам себе.

— Что-нибудь случилось? — спросил он мирно.

Поэт не ответил, только поднял на Дана грустные глаза.

— Принести тебе кофе?

— Пожалуй. И Поэту тоже.

— Спасибо, что надоумил. Я, конечно, не догадалась бы ему предложить, — ядовито сказала Ника, сползая со своего кресла и направляясь к боковой двери.

Дан рассеянно включил музыку, наугад ткнув в первую попавшуюся клавишу… это оказалась сороковая симфония Моцарта… убрал звук до минимума и развалился в углу дивана.

— Хорошо у вас, — сказал Поэт со вздохом. — Сколько еще времени должно пройти, прежде чем…

— Лет двести. Или немного меньше. Сто пятьдесят, скажем… Хотя наука и техника имеют свойство совершать неожиданные скачки, так что точно угадать трудно.

— Дан! Сколько это еще продлится? — Ника вошла с полным кофейником, поставила его на журнальный столик, открыла шкафчик в углу и стала вынимать из него предмет за предметом: чашки, блюдца, ложки, сахарницу, стаканы, пакет с апельсиновым соком, пакетик со сливками, коробку с печеньем, пузатую бутыль с водой, наконец, огромную вазу в форме шара со срезанной верхушкой.

— Что именно? — спросил Дан, дождавшись, пока она расставит чашки, нальет в них кофе, в вазу воду, сядет и примется за устройство своих цветов.

— Когда мне позволят вернуться домой? — спросил Поэт.

— А кто тебе не позволяет? — удивился Дан. — Ты можешь в любое время…

— Пешком? — прервал его Поэт.

— Почему пешком? — смутился Дан. — Надо поговорить с начальником базы.

— Но шефа на базе нет, — заметила Ника, отодвигаясь от стола и окидывая вазу с цветами критическим взглядом.

— Вернется же он когда-нибудь.

— Когда?

— В ближайшее время, надо полагать. А в чем дело? Я думал, ты захочешь побывать на Земле, — добавил Дан, обращаясь к Поэту.

— Я хочу побывать на Земле. Но не сейчас. Сейчас неподходящее время для прогулок, мне надо на Торену, а не на Землю.

— Хочешь побороться с Мараном? — спросил Дан после секундного колебания.

Поэт взглянул на него недоуменно.

— Зачем мне бороться с Мараном? Мы с ним по одну сторону крепостной стены.

— Так ли? — сказала Ника скептически.