Четвертая политическая теория

Теперь перейдем к рассмотрению идентичности современной России. Предварительное разбирательство того, что следует понимать под термином «Запад», снабдило нас надежным инструментарием, позволяющим определить, что мы понимаем под «Россией». И после этого можно уже вполне корректно и обоснованно описать соотношение и того и другого в настоящем и вероятном будущем.

Существует два принципиально различных понимания современной России (впрочем, это можно сказать и о царской романовской, где велись оживленные споры по тому же поводу).

Россию можно понимать либо как страну, либо как самостоятельную цивилизацию. В зависимости от принятого решения, как мы понимаем Россию, будет определяться и структура наших отношений с Западом.

Если Россия — страна, то ее следует соотнести с другими странами, например, такими как Франция, Германия, Англия или США. Следовательно, ее придется отнести к Европе (по частичному географическому расположению, преобладанию христианства и индоевропейскому происхождению доминирующих славянских этносов — в первую очередь, великороссов) и соответственно к «Западу». Многие считают Россию европейской державой. Такое мнение преобладает:

• у романовской аристократии,

• у русских западников и

• у современной российской политической элиты.

Из уст Путина и Медведева мы неоднократно слышали высказывания о том, что «Россия — европейская страна».

Если встать на эту позицию, то надо почти сразу признать, что Россия — «плохая, а то и вовсе ужасная европейская страна», так как она явно выпадает из того, что принято считать нормативным образцом западной цивилизации. Ценностная, социальная, политическая, культурная и психологическая идентичность России настолько отличается от европейского и американского общества, что сразу же возникает сомнение в ее принадлежности к Западу.

Самый главный критерий при этом — природа российской модернизации. При ее рассмотрении мы явно видим все признаки экзогенности, то есть внешнего происхождения модернизационного импульса, который не вызревал внутри самого общества, но искусственно и насильственно (авторитарно или тоталитарно) навязывался сверху тиранической властью деспота (Петр Великий) или экстремистскими фанатиками (большевики). В России не вызревали и не вызрели:

• ни капитализм,

• ни индивидуализм,

• ни демократия,

• ни рационализм,

• ни личная ответственность,

• ни правовое самосознание,

• ни гражданское общество.

Напротив, преобладали и преобладают до сих пор установки традиционного общества:

• патернализм,

• коллективизм,

• иерархичность,

• отношение к государству и обществу как к семье,

• превосходство морали над правом, этического мышления над рациональным и т. д.

Кроме того, Россия впитывала многие европейские черты — как ценностные, так и технологические, но адаптировала их к своему собственному укладу и заставляло служить своим интересам и своим ценностям. Россия активно черпала у Запада различные элементы, но им упорно не становилась. Отсюда — крайнее раздражение людей Запада (и особенно русских западников) в отношении России, которая представляется им зловещей и агрессивной «карикатурой на Европу», имитирующей ее внешние формы, но вкладывающей в них свое исконно русское содержание.

Россия отличается не просто от какой-либо европейской страны, подобно тому как и те различаются между собой. При пересечении российских границ меняется сам культурный дух, мы переходим из одного культурно-исторического типа к другому. Россия отлична именно от Европы, от Запада всего целиком.

Если же настаивать, что Россия все-таки— это часть Запада и европейская страна, то можно сделать два вывода. Либо Россию надо фундаментально реформировать в западном ключе (чего пока никому не удавалось довести до конца), либо Россия представляет собой какой-то иной Запад, «другую Европу».

Первый случай наиболее частый. Но то упорство, с которым русский народ и русское общество отказываются от глубинной вестернизации (лишь имитируя ее внешне), саботируют принятие европейских ценностей (подделывая их под особый национальный лад), отыскивают в самом западном обществе экстравагантные сценарии, позволяющие ускользнуть или размыть строгий императив чисто западных ценностей и установок (что очевидно и в царский, и — особенно — в советский период), заставляет полагать, что превращение русских в европейцев дело совершенно безнадежное. И Россия так и останется лишь «недо-Западом», «Западом второго сорта» — не в силах впитать по-настоящему сущность западной идентичности.