Четвертая республика: Почему Европе нужна Украина, а Украине – Европа

Во-первых, все они должны проходить аудит у компаний «большой четверки». Во-вторых, в них должны быть сформированы полноценные советы директоров, причем от трети до половины директоров должны быть независимыми, с опытом работы в крупных европейских или американских компаниях соответствующего сектора. В-третьих, руководители этих компаний должны получать рыночные зарплаты. Если вы нанимаете гендиректора с зарплатой миллион евро в год, вероятность того, что он будет обворовывать свое предприятие, значительно ниже, чем если бы вы платили ему 400 долларов месяц.

Уровень вознаграждения топ-менеджеров государственных компаний определить довольно просто: находим восточноевропейские компании сопоставимого масштаба и заказываем хедхантинговым агентствам раскладку по зарплатам. Допускаю, что доходы наших топ-менеджеров могут быть на 20–30 % ниже, чем у их восточноевропейских коллег. Но не в 20 и не в 100 раз!

В начале 2016 года у правительства наконец появилась возможность назначать генеральным директорам государственных предприятий вознаграждение, близкое к рыночному. Уверен, это серьезно оздоровит систему стимулов в государственном секторе. Прохоренко, о котором я писал выше, будет теперь зарабатывать 398 000 гривен в месяц (около $15 000). Парадокс в том, что первые шаги в этом направлении вызвали бурю возмущения даже у реформистски настроенной части общества.

Кто будет нанимать новых руководителей? В будущем эта функция должна быть возложена на советы директоров. На переходный период, пока новые советы не сформированы, придется сохранить конкурсные процедуры. Для комиссий, которые будут осуществлять отбор претендентов, я бы сформулировал пять-десять условий, которые позволяли бы проводить отсев на самых ранних стадиях. К «отягчающим» обстоятельствам я бы относил незнание английского языка, отсутствие опыта работы в западных компаниях или, наоборот, опыт работы на руководящих постах в госпредприятиях или на госслужбе. Это позволило бы резко ограничить пространство для маневра всевозможным лоббистам. Возможно, имело бы смысл использовать детектор лжи.

Отдельный элемент реформы госсектора — всепроникающая прозрачность. Остающиеся в госсобственности крупные компании должны проходить серьезный аудит, а их отчетность быть общедоступной.

Результатом реструктуризации госсектора станут не только дополнительные доходы бюджета или сокращение коррупционных потоков. Мы резко повысим эффективность государственного управления, потому что в министерствах останутся лишь функции по выработке политики. Уверен: в итоге выяснится, что некоторые министерства вообще не нужны и их можно спокойно ликвидировать, а в некоторых министерствах можно будет оставить 100–150 сотрудников, которые будут прекрасно справляться с оставшимися функциями. Мы устраним одну из самых опасных с точки зрения коррупции активностей на госслужбе, и в министерства перестанут рваться люди, которые рассматривают бюрократическую работу как специфический вид бизнеса.

* * *

Структурные реформы — обязательное условие для возобновления роста. Достаточное ли? В средне— и долгосрочном периоде — наверняка (при условии, конечно, если не произойдет откат). Проблема в том, что реформы происходят в политической реальности. «Корабль затонул при входе в гавань» — это сказано в том числе и про реформаторов, не успевших воспользоваться плодами своих трудов из-за утраты поддержки в обществе. За примерами далеко ходить не надо. Возьмем Россию в первые два десятилетия после распада СССР. Мощный экономический рост и потребительский бум 2000-х были результатом рыночных реформ, проведенных в предыдущее десятилетие. Однако авторы этих реформ были к тому времени бесповоротно дискредитированы, а их достижения послужили фундаментом для построения авторитарного и все более опасного для мира и своих граждан режима.

Главным драйвером экономического роста для Украины должен стать рынок Европейского Союза. Мне близка мысль Бендукидзе о том, что в ближайшие годы украинские компании могут потеснить на европейском рынке китайских конкурентов. «Рабочая сила в Украине либо такая же, либо дешевле, чем в Китае, квалификация и трудовая мораль никак не хуже, может, даже лучше, навыков, которые легко не осваиваются, нет ни в Китае, ни здесь, — размышляет Бендукидзе в книге «Ґудбай, імперіє». — Плюс — транспортное плечо. Во Львове изготовил мебель — довез до Берлина на машине… В Синьцзяне изготовил что-то, довез до Шанхайского порта — это как из Екатеринбурга довезти до Берлина или даже, может быть, до Мадрида. По более плохой дороге»[63].

В 2014 году страны ЕС импортировали товаров из Китая на 302 млрд евро. Из Украины — на 13,7 млрд евро. Потенциал для наращивания торговли с Европой — колоссальный. Вопрос в том, как его реализовать.