Четвертая рука

— Ха! — сказала вдруг Энжи, одарив Патрика игривой улыбкой, и он впервые разглядел, какого цвета у нее жвачка: пурпурного! (Должно быть, в него был добавлен виноградный сок или какой-то синтетический заменитель.) А Энжи тем временем достала щипчики и нацелилась прямо ему в переносицу. Когда она низко наклонилась над ним, он вдохнул смешанные ароматы духов, волос, жвачки. Пахло просто чудесно: как в парфюмерном отделе хорошего универмага.

В зеркале он видел, что пальцы его правой руки сами собой удобно устроились на узкой полоске ее обнаженного тела между поясом юбки и краем короткой кофтенки — казалось, он положил руку на клавиши пианино, готовясь играть. И в эту минуту он действительно и с полным бесстыдством чувствовал себя старым маэстро, хотя и давно не выступавшим перед публикой, но отнюдь не утратившим мастерства.

Да любой адвокат Нью-Йорка с радостью согласился бы представлять ее иск в суде! Пусть только не уродует мне лицо своими щипчиками, думал Уоллинг-форд.

Но Энжи, стоило ему прикоснуться к теплой полоске ее обнаженной кожи, сразу, точно кошка, выгнула спину и прислонилась, нет, лучше сказать, плотно прижалась к его руке! И с нежностью вырвала своими щипчиками какой-то лишний волосок у него на переносице. А потом, чуть приоткрыв рот, поцеловала его прямо в губы, и он почувствовал вкус ее жвачки.

Он-то хотел сказать ей что-нибудь вроде: «Энжи, черт возьми, ты ведь запросто можешь мне иск вчинить!», но так и не смог отлепить свою здоровую руку от ее тела. А пальцы сами собой забрались ей под кофточку и скользнули по спине прямо к застежке лифчика…

— У тебя чудная жвачка, — пробормотал он: былой повеса легко отыскал нужные слова. Энжи опять поцеловала его — на этот раз решительно раздвинув ему своим язычком сперва губы, а потом и зубы.

Патрик растерялся и слегка вздрогнул, когда Энжи впихнула ему в рот скользкий комочек жвачки; в какой-то момент ему даже показалось, что он откусил ей язык К подобным играм он не привык, нечасто ему приходилось иметь дело с любительницами чуингама. Голая спина Энжи напряглась под его рукой, он грудью чувствовал ее груди, прикрытые лишь мягкой кофточкой. Он почти достиг своей цели: хорошо бы Мэри Шаннахан собственными глазами увидела, как он лапает гримершу Энжи и целуется с ней! Впрочем, он не сомневался: об этом Мэри и так доложат еще до того, как начнется эфир.

— У тебя пять минут, Пат! — крикнула ему одна из сотрудниц.

Энжи, так и оставив свою жвачку у него во рту, принялась судорожно обдергивать кофточку. Как раз вернулась и парикмахерша, крупная чернокожая баба, от которой вечно пахло изюмом и корицей. Она притворно сердилась, если Патрик не нуждался в ее услугах. Иногда она все же прыскала ему на волосы лаком или втирала в них немного геля. Но сегодня лишь похлопала его по макушке и опять убралась из гримерки.

— Ты хоть знаешь, во что вляпался? — спросила его Энжи. — У меня ведь всяких сложностей навалом! У меня полно проблем, понимаешь?

— Каких проблем, Энжи?

— Ну, если мы нынче вечером пойдем куда-нибудь, так мне сперва надо целую кучу дел спихнуть, — пояснила она. — Сколько одних телефонных звонков сделать надо, ужас!

— Но мне бы совсем не хотелось осложнять тебе жизнь, Энжи…

Она не слушала; она сосредоточенно рылась в своей сумочке — надо полагать, искала записную книжку. Нет, как оказалось, не книжку, а очередную пластинку жвачки.

— Слушай, — она уже снова жевала, — так ты нынче вечером куда-нибудь намылился со мной, или как? Нет проблем — мне только позвонить надо. Прямо сейчас.

— Ага, намылился, — кивнул Патрик.

Почему бы и нет? Почему бы и не сегодня? Он ведь не только не женат на миссис Клаузен, но она никак не поощряет его намерения. Вряд ли он когда-нибудь женится на ней, хотя ему бы очень хотелось просить ее руки. Так почему же не оттянуться напоследок? При сложившихся обстоятельствах некоторая вольность не только понятна, но и вполне допустима. (По крайней мере, с точки зрения прежнего Патрика Уоллинг-форда.)

— Мне, наверно, надо будет оставить своим твой телефон, — продолжала между тем Энжи. — Говори номер, я никому его не дам, только уж если очень нужно будет…

Он написал ей номер на клочке бумаги; в это время в дверях опять появилась та же сотрудница, которая, естественно, увидела, как он передает Энжи записку. «Так! — весело подумал Уоллингфорд. — Все лучше и лучше!»

— Осталось две минуты, Пат, — сообщила бдительная сотрудница.

Мэри уже ждала его в студии. Подставила ладонь и велела:

— Выплюнь жвачку, дубина!

На ладони у нее лежала бумажная салфетка. Больше Мэри не прибавила ни слова, и Патрик с огромным удовольствием выплюнул скользкий комок прямо ей в руку.