Четвертая сестра

Таня: А ты уверена, что наша мама не была еврейкой?

Вера: Таня, побойся Бога.

Таня: Почем ты знаешь? А вдруг?

Вера: Знаю.

Таня: Глаза у нее были карие, так?

Вера: Пойду поставлю чай, иначе я от тебя прямо здесь рехнусь!

Таня: Она любила нас, правда? Она была доброй? Она любила куриный суп, так?

Вера: А еще она молилась на иконы и ходила в православную церковь, так?

Таня: Потому что боялась признаться, что она еврейка. Время такое было. Я скажу в консульстве, что мама была еврейкой.

Катя: Ты должна будешь доказать это.

Таня: Что? Что я еврейка? Смешно. Достаточно признания. Хорошо! Я докажу. Я докажу! Смотри, что она читала! «Волшебник из Люблина», Исаак Башевис Зингер! Видите! Эта книга лежала на ее ночном столике.

Вера: Это моя книга.

Таня: Ты всегда найдешь, как испортить мне вечер.

Коля появляется из-за занавески и начинает мыть пол. Таня внимательно смотрит на него.

Таня(К Кате): Так ты говоришь, что мне не дадут визы.

Катя кивает.

Таня: Так ты говоришь, что виза действительна в течение десяти лет?

Катя: Да.

Таня: Окей. Теперь я знаю, что делать!

Катя: Что?

Таня: Коля! Я дам ему мой голубой свитер. И черный тоже. Колина виза действительна в течение десяти лет? Так! Может ли он ехать? Может!

Вера: Опять она завела шарманку!

Катя: И ты готова опять отправить его туда?

Таня: А почему бы нет? Он там получил джинсы и кроссовки, он сыграл в фильме, который получил «Оскара». Он был в Голливуде. А теперь поедет в Бруклин. К нашему дяде. Он свяжется с ним. И дядя перетянет нас к себе.

Катя: Но виза выдана Соне.

Таня: А он и поедет как Соня. Наденет платье и туфли на каблуках.

Вера: Может быть, ты сначала спросишь, согласен ли он ехать?

Таня: Кто? Коля? (Достает из-под дивана чемодан.) Поедет как миленький.

Затемнение.

Картина шестнадцатая

Освещена вся сцена. На заднем плане сестры варят суп. Допустим, томатный. Генерал сидит на кровати, мрачный, как в начале пьесы. Бабушка снимает туфли и садится напротив него. Вынимает из кармана платья бутылку водки и две рюмки. Разливает водку.

Генерал: Человек полон сил и желания изменить мир — и вдруг он замечает, что уже семь часов вечера, и водку уже не продают. Мне то что, на мою долю хватит, а перед ребятами стыдно.

Бабушка: Ты не рассуждай. Ты пей.

Генерал: Мне перестала нравиться водка. Я не пил с тех пор, как Коля уехал в Америку, то есть уже два дня и восемь часов. Это второй такой долгий период воздержания от спиртного в моей жизни. Первый длился 13 лет. То есть с рождения и до того дня, когда мне исполнилось 13 лет.

Бабушка: Пей, пей. Какое удовольствие от водки, если ты стесняешься пить ее?

Генерал(машет рукой и пьет. Бабушка снова разливает.) Сегодня моя собственная дочь пыталась убедить меня, что я еврей.

Бабушка(всплеснув руками): Еврей!

Генерал: Да. Раньше скажи мне кто-нибудь, что я еврей, убил бы на месте. А теперь… Я ничего не почувствовал. Никакой злости. Ни-че-го. Внутри у меня все выгорело, Акулина Ивановна. Ничего там нет. Один пепел. Я не могу оставаться дома. Потому что глядя на страдания моих девочек, у меня сердце кровью обливается. А когда я ухожу, я знаю, что вернусь — и тогда мне жить не хочется. Я уж думал — может хоть приличная война какая разразится. Хрен тебе! Эти черножопые мусульмане опозорили нас. Публично. Теперь храбрость, честь и справедливость не стоят ни шиша. Все решают деньги. Сегодня я ходил в милицию. Продавать себя.

Бабушка: В милицию?

Генерал: Признался, что я вампир.

Бабушка: Бог с тобой, Иван Петрович!

Генерал: Те 15 000 долларов, которые назначены за его поимку, очень пригодились бы моим девочкам. А мне уже все равно.

Бабушка: Что ты говоришь?

Генерал: Но они вытолкали меня взашей.

Бабушка: Вытолкали?

Генерал: Они задавали мне уточняющие вопросы. Почему я всегда вцепляюсь в левую ногу? Как я нападаю на жертву — хватаю руками или накидываю петлю? Накидываю спереди или сзади? Я растерялся. Я не знал, как им солгать.

Бабушка: В таком случае тебе следовало бы изобразить невменяемого и укусить кого-нибудь из них.

Генерал: Я взвешивал и этот вариант. Укусить? Нет, на такое я не способен. Накинуть петлю? Это я с Божьей помощью еще сумел бы. Но кусать — ни в коем случае. А знаете ли вы, что этот танцор Барышников опять снялся в кино? А моя Таня сидит здесь и варит томатный суп. Когда я прочел о Барышникове, я рыдал в отчаянии. Я чувствовал себя, Акулина Ивановна, как будто мне в душу насрали.