Четвертая власть

Как только Дмитриев позвонил и ввел его в курс последних событий, Соловьев не на шутку разволновался. Он был уверен, что у мальчишки хватит ума не лезть в это дело. И его слова в горячке о каком–то там оставшемся компромате Александр даже и не думал воспринимать всерьез. А тут вдруг такое! «Вот дурак, — подумал Соловьев, — чего он хотел добиться»! Мысли о собственных проблемах моментально отошли на второй план. Парня надо было спасать. В конечном итоге, именно Александр впутал его в это дело и чувствовал за судьбу юноши ответственность. Если с Володькой что–то случится, он просто не сможет себе этого простить. За душой и так накопилось достаточно грехов, но нынешний, безусловно, может стать самым тяжелым…

Схватив телефонную трубку, Александр набрал номер Красницкого.

— Здравствуйте, Анатолий Аркадьевич, это Соловьев.

— Слушаю тебя.

— Помните, паренек у нас был, готовивший программу про Полищука?

— Ну и что?

— Он в беду попал. Губернатор его прижимает.

— Плевать!

— Ну как же! Вы ведь его рекомендовали. Он ведь не чужой вам человек!

— Я не собираюсь портить отношения с людьми из–за сына горничной! Это просто смешно!

— Но он нуждается в помощи!

— А кто в этом виноват, кроме него? Сам вляпался, сам пусть и вылезает. У меня полно дел!

«Вот сволочь!» — крикнул Александр, бросив трубку. — Кому же еще позвонить? Разве что Ладыгину. У него ведь есть связи на самом верху.

— Добрый день, это Соловьев!

— Да, я узнал.

— Василий Иванович, у нас паренек есть один — Володька. Ну вы ведь помните его программу про губернатора.

— Такое не забудешь. Чуть не погорели все из–за этого шоу.

— Его хотят убрать. Нужна ваша помощь.

— Ну а я‑то здесь причем?

— У вас ведь есть знакомые в Кремле. Вы можете попытаться как–то разрулить ситуацию через них и…

— Послушай, Саша. Во–первых, он наш бывший сотрудник, а значит, не имеет к нам ни малейшего отношения. Во–вторых, его по–хорошему предупреждали. Он не понял. Так что сам виноват.

— Он готов отдать кассету. Только помогите.

— Нет, Саша. Уже слишком поздно.

— То есть?

— По моим данным, на него уже дали отмашку.

«Откуда вы знаете?» — хотел было произнести Соловьев, но сдержался, поняв, что Ладыгин все равно не скажет. Вместо этого он задал другой вопрос:

— Но ведь можно это как–то отменить. Он готов к сотрудничеству.

— Поздно, Саша. И вообще, не парься на этот счет. Это не твоего ума дело. Все.

Александр откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Володька пришел к нему в кабинет таким робким и забитым, зато в дальнейшем проявил себя настоящим мужиком. Он решился на то, на что у Соловьева никогда не хватило бы духу. И пусть двигала им исключительно глупость и наивность, — какая разница? Это взрослые люди могут спокойно разложить все по полочкам и принять решение, а юности свойственна горячность, и как жаль, что она порой заводит в беду таких ребят, как Володька.

Что еще мог сделать Соловьев, кому позвонить? В последние годы он общался в основном с корреспондентами да Красницким. Влиятельные люди в его в записной книжке, конечно, значились, да вот только знаком с ними Александр был шапочно и просить их помощи в столь щекотливом деле никак не мог. Но даже если он свяжется с ними, разве рискнут они влезть в подобное мероприятие? Нет. Им нет до этого дела, как Красницкому или Ладыгину. Им на все плевать. Они живут в своем тесном мирке, орудуя миллионным состояниями и ручкаясь лишь с равными себе. На остальных они привыкли смотреть свысока, равнодушно. В их мире денег и интриг человеческая жизнь не стоит и гроша. Они уже давно разучились жалеть и сострадать — в том обществе, где они вертелись, это было не в почете…

Но как же больно от этого бессилия, как противно! Ведь Володька верил ему, наверное, даже уважал… А Соловьев вынужден бросить его на произвол судьбы. А что еще остается? Что он может сделать? Схватиться за оружие и отравиться воевать с людьми губернатора? Обратиться в милицию? Подать в суд? Идиотизм! Он и правда ничего не может… Но как часто приходится говорить себе эти слова. Как часто приходится опускать голову и молча наблюдать за царящим вокруг беспределом, утешая себя подленькой мыслью, что ты бессилен!

Схватив стакан со стола, Александр бросил его в стену и грязно выругался. А затем вновь подошел к телефону и позвонил Дмитриеву.

— Леш, я ничем не могу помочь. Красницкий и Ладыгин заявили, что не будут вмешиваться.

— Черт! Ладно, попробую через своих ребят что–нибудь сделать.

— Надеюсь, у тебя получится. Чувствую себя последней скотиной!

— Брось! Ты сделал все, что мог.

— А ты долго планируешь держать его на даче?

— Долго не получится. Место могут вычислить довольно быстро. Завтра его заберу.

— Ладно. Если что — звони.

— Договорились.

***

Попрощавшись с Соловьевым, Алексей связался с Виктором, своим знакомым из ФСБ.

— Привет, это Дмитриев.

— Здорова!

— Слушай, Витя, поможешь мне выйти на ребят, которые заказали Володьку?

— С ума сошел? Нет, конечно.

— Это очень важно. Просто скажи им, что компромат у меня и дай телефон.