Четвертая жена синей бороды

Я сразу же забыла и про холод, сковавший мое тело, и об усталости. Медленно подымаясь с корточек, под ехидные ухмылки моих похитителей, опустив и расправив юбку, я все-таки смогла собраться с силами. Глядя в сторону и прижимая отекшие руки к груди, дотрагиваясь окоченевшими пальцами до медальона, я как можно резче спросила:

— Лорд Вартимор, так это ВЫ меня похитили?

— Как же Вы проницательны, леди Валерия, — хмыкнул лорд. — Я же Вам пообещал, тогда, в доме Вашего отца, помните?

На этот наглый и нескромный вопрос я промолчала. Конечно же, я помнила, и даже почти догадалась, кто же приказал меня выкрасть, но говорить мне вдруг перехотелось. Так как я понимала: чтобы ни сказала теперь мужчине — все равно я в его власти, и ничего изменить уже нельзя.

"Господи, что же теперь со мною будет?" — все сильнее ощущая на своей коже хлесткие удары порывистого ветра и капли дождя, я дрожала, но не от холода, а от ощущения своей абсолютной беспомощности.

— … а я свои обещания привык сдерживать. Мне и так пришлось слишком долго ждать. Знаете ли, что мои слуги почти два месяца по очереди караулили за Вами? И вот наконец-то им удалось исполнить мой приказ.

— Вы — чудовище… — трясущимися губами прошептала я.

— Чудовище? Ха-ха-ха, — я впервые слышала его громоподобный смех, эхом отбившийся от стен; от нехороших предчувствий мои коленки подкосились, и я чуть было не упала на траву.

Но я выстояла, удержалась, так как не хотела выказать своего страха. Как-никак, я была дочерью графа, а передо мной стоял преступник, и я должна была несмотря ни на что доказать, что я — им не сломлена.

"И только так у меня будет надежда на то, что я смогу себя защитить" — наивно думала я, все больше и больше теряя силы.

— Если бы они, — и лорд Вартимор показал рукой на двоих моих похитителей, — не привезли тебя сегодня, то завтра их головами был бы украшен частокол возле главных ворот. А также — головами всех тех, кто караулил возле твоего замка до них. А так — пусть скажут тебе спасибо, что ты помогла им выполнить мое задание, и они остались живы.

— Так Вы… Так ты… Лорд Вартимор, ты и вправду кровожадный убийца, как говорят все в королевстве?

Только сказав эти слова, я сразу же об этом пожалела. Так как торжествующая улыбка внезапно исчезла с лица мужчины, а вместо нее там появилась гримаса жалости и злости.

Краем глаза я заметила, как в это же время дверь, ведущая в одну половину замка, открылась, и оттуда вышли два силуэта, ни одежды, ни лиц которых я не смогла рассмотреть, так как шел дождь, и сумерки сгустились.

— Уведите ее, — приказал лорд Вартимор, как только стражи (а это были они) приблизились ко мне на расстояние вытянутой руки, и я услышала на себе их шумное зловонное дыхание, напоминающее мне храп лошадей из конюшен моего отца.

ГЛАВА 3 — В комнате с медвежьей шкурой и камином

Мне показалось, что этот огромный дом просто поглотил меня, как только я, ведомая под руки двумя стражами, вошла в его окованную железом дверь, которая громыхнула за мной засовами, закрываясь словно навсегда.

Но внутри было хотя бы тепло и сухо. И я вздохнула с облегчением, когда, минуя длинный коридор, наконец-то ступила в ярко освещенный множеством свечей зал, пол которого красиво сверкал начищенным паркетом, а в глубине, возле одной из стен, жарко пылал камин.

Отпустив мои руки, хмурые и молчаливые мужчины оставили меня тут одну.

Почувствовав приятное тепло от огня, я наконец-то сняла из ног промокшие насквозь туфли и, осторожно ступив босыми ступнями на паркет, с любопытством осмотрелась по сторонам. Потолок, хоть и высокий, поддерживался несколькими крепкими балками из темного дерева. К ним крепились паникадила, уставленные свечами. Широкое ложе, укрытое яркой индийской шалью, со множеством хитроумно вышитых подушек сверху, стояло совсем близко возле камина, справа, а слева было кресло-качалка, удобно устроенное на шкуре медведя; его оскалившаяся зубами пасть как будто бы смотрела на огонь, а блики мерцали в искусственных глазах.

Мне все еще было холодно, и я понимала почему — одежда моя вымокла, и мне просто необходимо было ее снять из себя и переодеться во что-нибудь сухое.