Четвертая жертва сирени

— Гм-гм… — Господин Марченко неловко задвигался в кресле. — Разумеется, не всякая семейная ссора оборачивается кровопролитием. Но это ведь не единственная причина. Да, не единственная. Меня на такое соображение навела удивительная схожесть убитого Валуцкого и вашего зятя. В полумраке, думается, их было нипочем не отличить. Случилось-то все в десятом часу вечера, солнце толькотолько зашло. Магазин уже был закрыт, госпожа Пересветова находилась во дворе, у черного входа. Старший приказчик ушел раньше, управляющий — тоже. Госпожа Пересветова оставалась в тот день позже прочих. Вот я и задумался: с какой же целью? Ждала мужа? Или же не мужа… — Тут следователь увидел мое разом изменившееся лицо и несколько смешался. — Я лишь высказываю предположение, — сипло молвил он. Присвист в его горле несколько усилился. — Накануне этого… трагического события Елена Николаевна Пересветова, возможно, была тяжко оскорблена мужем. И поводом к оскорблению стала, сколько я понимаю, его ревность. Возможно, чрезмерная. Мне доподлинно известно, что госпожа Пересветова в сердцах пригрозила: ежели муж еще раз появится возле магазина вечером, она сей же момент его и убьет! Правда, господин Пересветов полагает, что сказано сие было просто сгоряча, безо всякого умысла, однако же я склонен думать иначе. Так вот. Елена Пересветова выходит из лавки, возможно — всего лишь возможно, господа! — ждет кого-то. И вдруг замечает человека, которого в темноте принимает за своего мужа. Ее охватывает гнев, к тому же, надо полагать, госпожа Пересветова трусит, что муж увидит, с кем она через несколько мгновений встретится. Вот тут и… — Следователь замолчал, потом добавил. — Впрочем, это лишь объясняет мотив. Так сказать, проявляет психологический рисунок свершенного преступления. Не будь у меня более серьезных и, если уж на то пошло, материальных оснований, я бы, возможно, от такого объяснения отказался. Однако в моем распоряжении есть и вещественные доказательства. Вот, например…

Марченко выдвинул ящик стола, запустил в него руку и выложил на столешницу какую-то вещицу.

— Узнаете?

Мы с Владимиром одновременно придвинулись к столу. На листе чистой почтовой бумаги лежала большая булавка из тех, которые модницы носят в шляпках, — латунный стерженек примерно в три вершка длиною со скошенным острием. Тупой конец булавки увенчивало большое каплевидное украшение, резанное из камня, по виду — яшмового агата.

— Что же тут узнавать? — Я пожал плечами. — Обычное дамское украшение.

Владимир опять промолчал.

— Обычное — да, — согласился Марченко. — Дамское — тоже да. Хотя то, что дамское, — значительно важно. Но главное, — следователь сузил глаза, — главное заключается в том, что это, как вы изволили сказать, украшение принадлежит Елене Николаевне Пересветовой. Оно опознано ее супругом, Евгением Александровичем. А обнаружена сия булавка рядом с трупом. И у нас есть веские основания полагать, что именно это, невинное на первый взгляд украшение, послужило орудием убийства.

— Помилуйте, что за несуразные глупости! — вскричал я. — Просто гиль какая-то! Ох, простите, господин следователь! Это у меня от нервов вырвалось. Ну как можно убить эдакой безделушкой?!

— И очень просто, господин Ильин, — невозмутимо ответил Марченко. — Никакая это не гиль. Напрасно вы так горячитесь. При знании строения человеческого тела злоумышленнику ничего не стоит нанести точный удар в сердце. Вот так. — Следователь взял булавку за каменную головку и показал, как именно, по его мнению, был нанесен удар. — Заметьте, господа, такой удар не требует чрезмерной силы. Во всяком случае, силы здесь надобно куда меньше, чем, например, при ударе ножом.

— Позвольте, Иван Иванович, но вы сказали — «при знании строения человеческого тела», — возразил Владимир.

Секретарь за своим столом еще быстрее припустил пером. Я же замер, пораженный ужасным воспоминанием: с полгода назад Аленушка написала, что намерена в дальнейшем изучать медицину и что уже сейчас много читает книг по анатомии и физиологии человеческого организма. Словно подслушав мои мысли, следователь заметил:

— Госпожа Пересветова вдумчиво и углубленно изучала книги по медицине. Нам известно, что она намеревалась готовиться в фельдшерицы.

Владимир еще раз внимательно осмотрел обманчиво-невинную булавку.

— На ней оставались следы крови? — спросил он вдруг.

Следователь недовольно поморщился и убрал вещественное доказательство в стол.

— Нет, — ответил он. — Преступница… ну, хорошо, не преступница, а, скажем так, преступный элемент… успел стереть кровь, однако, убегая, булавку все-таки обронил. Тем не менее капля крови, оставшаяся на груди убитого, подсказала полицейскому врачу, где искать рану. Не обрати он внимания на это бурое пятнышко, можно было бы решить, что Валуцкий скончался от сердечного приступа. А так — при вскрытии было обнаружено отверстие на сердечной мышце, по размеру точь-в-точь соответствующее диаметру этой самой булавки, валявшейся рядом с телом.