Четвертая жертва сирени

— Не много ли? — вырвалось у меня. — За чужую то книгу!

Однако Владимир тут же извлек полтинник и без лишних разговоров вложил его в руку торговца. После чего бережно засунул книгу во внутренний карман пиджака.

— Может, прикажете завернуть? — расплывшись в улыбке, спросил Ослябьев.

— Не стоит труда. — Владимир тоже счел необходимым улыбнуться. — Ее ведь сюда без всякой обертки принесли, верно? Вот она в этом же виде и уходит. Большое спасибо.

Оказавшись на улице, мы с Владимиром переглянулись и… неожиданно для самих себя рассмеялись.

— Ай да Ослябьев! Ай да книгопродавец! — воскликнул мой молодой друг. — Кажется, он и книжную пыль мог бы спустить с рук, если бы кто проявил к ней хоть малейший интерес!

— Истинно так, — подтвердил я. — Скажите, Володя, а зачем вам понадобилась эта книжица, да еще за столь несуразную цену?

— Так ведь брошюрка действительно интересная. — Владимир похлопал рукой по тому борту пиджака, где находился карман с книжкой. — «Жизнь в свете, дома и при дворе». Здесь наверняка множество интересных сведений.

— Воля ваша, но, по-моему, вы не текст разглядывали, а обложку. — Теперь была моя очередь остро взглянуть на Ульянова.

— А вы наблюдательны, Николай Афанасьевич, — заметил Владимир. — Не зря господин Пересветов вас в знатные следовщики записал! — Он откинул голову и громко расхохотался. А отсмеявшись, сказал: — Но, кроме того, что книга интересная, я пока ничего не могу сообщить.

— Книга, возможно, интересная, а сама история — более чем странная, — произнес я. — Кто-то подбрасывает брошюрку, старший приказчик хранит ее у себя и вдруг, при открывшейся возможности, — продает первому встречному.

— Согласен, история странная, — подтвердил молодой Ульянов. И добавил: — Видно, я этого Матвея Косьмича чем-то зацепил. Только он напрасно на меня обиделся, когда я о пропажах книг заговорил. Я ничего плохого не имел в виду. Мысль о краже и вообще о каком-нибудь сопутствующем преступлении пришла мне в голову случайно, и спросил я скорее наобум, чем с некой определенной целью. Ну да ладно. Кое-что мы все-таки узнали. Ваше мнение об Евгении Александровиче, я так полагаю, поправилось?

— Да, Володя, не скрою, — ответил я, — мне было приятно услышать хорошие слова и об Аленушке, и о моем зяте. Хотя в наших поисках мы пока не продвинулись ни на шаг.

— Чтобы продвигаться, нам необходима помощь. И не просто помощь, а хорошая рекомендация. Не забыли еще, куда мы с вами хотели направиться?

— Как же, к вашему благодетелю.

— Именно. — Владимир покрутил головой по сторонам. — Эй, извозчик! — крикнул он, завидев пролетку.

Экипаж остановился, мы уселись и снова покатили на Саратовскую улицу, имея целью доехать до самого конца ее, до дома господина Хардина.

Весь ход визита к Андрею Николаевичу я пересказывать не буду. Достаточно лишь сообщить, что господин Хардин оказался очень любезным человеком. Он внимательно выслушал нас и пообещал составить протекцию к господину Марченко, которого знал и по судебным делам, и по личному знакомству. Добавлю, что во время беседы Владимир ни разу не упомянул о загадочной страничке, вырезанной из неизвестной книги; я же, со своей стороны, тем более не обмолвился о ней, полагая, что раз Владимиру принадлежит честь этой сомнительной находки, то и распоряжаться сиим козырем (если список невразумительных опечаток действительно козырь!) должен он и только он.

Не без некоторых колебаний я все же принял приглашение Владимира и остановился на квартире Ульяновых. Вечер мы провели в беседах на разные темы, из которых главной, конечно же, была судьба моей несчастной Аленушки, а при том я и отужинал в компании Владимира и Анны Ильиничны. Еда, сготовленная приходящей кухаркой, была вкусной, даже изысканной — раковый суп, соус из сморчков, свежий салат, судак под галантиром. Однако разговор за столом неожиданно принял не самый изысканный оборот.

Началось все с вопроса Владимира, адресованного сестре.

— Вот скажи, Аннушка, — обратился он к ней, — куда, по-твоему, могла бежать Елена Николаевна, несправедливо обвиненная и не видящая, как ей доказать свою невиновность? Допустим, ей необходимо на какое-то время скрыться — пока не выяснены все обстоятельства преступления, которого, мы все уверены, она не совершала. Где бы она могла найти убежище? Мне интересно твое мнение как человека рассудительного, и к тому же именно женский взгляд на вещи может подсказать нам нужное направление поисков.

Анна Ильинична отложила вилку, помолчала немного, затем молвила:

— Женский взгляд или не женский, а давайте рассуждать логически. Гостиницы и постоялые дворы, конечно же, отпадают сразу. Места проживания родственников, сослуживцев и знакомых, я полагаю, тоже. Правильно?

— Ну конечно, — согласился Владимир. Я пока хранил молчание, чрезвычайно заинтересованный в таком развитии беседы. — Туда полиция наведается в первую очередь. И, кстати, уже наведалась. Даже до Кокушкина добралась, по каковой причине мы и имеем честь видеть Николая Афанасьевича нашим гостем.