Четвертое июля

– Она парализовала тело Сэма ниже пояса, – пояснил доктор, покручивая усы. – Вторая пуля попала в основание шеи, раздробила третий позвонок и парализовала все, что находится ниже шеи.

– Доктор Гелфанд, – произнес Бройлз, – Сэм Кэйбот сможет когда-нибудь ходить?

– Нет.

– Сможет ли он заниматься сексом?

– Нет.

– Сможет ли он дышать самостоятельно и жить полноценной жизнью?

– Нет.

– Он до конца жизни прикован к инвалидной коляске, не так ли?

– Совершенно верно.

– Я закончил, ваша честь! – бросил Бройлз, вернувшись на свое место.

– У защиты нет вопросов к свидетелю, – подала голос Юки.

– Обвинение вызывает Сэма Кэйбота, – объявил Бройлз.

Мы с Юки обменялись тревожными взглядами и повернулись к входу. Дверь распахнулась настежь, и молодая сиделка вкатила в зал инвалидное кресло – дорогое, сияющее хромом устройство известной фирмы, почти то же, что «кадиллак» среди машин.

Сэм Кэйбот, совсем маленький и тощий в своем галстучке и спортивном пиджачке, не имел ничего общего с тем жестоким преступником, который ради потехи убил двух человек и едва не прикончил Джейкоби. Я сама узнала его с трудом – по особому томному взгляду с поволокой.

Подросток уставил на меня свои карие глаза, и мое сердце сжалось от боли и сострадания. Я инстинктивно перевела взгляд на дыхательный аппарат, жужжавший под креслом Сэма. Это была большая металлическая коробка со всевозможными датчиками и индикаторами, от которой к левой щеке мальчика тянулась пластиковая трубка. Перед лицом Сэма находился электронный синтезатор речи.

Младший Кэйбот отвернулся от меня и обхватил губами воздушный шланг. Респиратор под креслом издал неприятный всасывающий звук, и в легкие мальчика пошел сжатый воздух. То же самое повторялось через каждые три или четыре секунды, когда Сэм делал новый вдох.

Сиделка подкатила кресло к свидетельской трибуне.

– Ваша честь, – произнес Мейсон Бройлз, – поскольку мы не знаем, сколько времени уйдет на дачу показаний, я прошу подключить респираторный аппарат к электрической розетке, чтобы сэкономить батарейки.

– Да, конечно, – кивнула судья. Обслуживающий техник протянул к розетке длинный оранжевый провод и сел позади Эндрю и Евы Кэйбот.

Сэм находился теперь прямо передо мной. Я видела его напряженную шею и голову, откинутую назад и прижатую к креслу с помощью специальной эластичной ленты. Больше всего это напоминало какое-то средневековое орудие пытки, и я не сомневалась, что именно так его воспринимал сам Сэм.

Судебный пристав, высокий молодой мужчина в зеленой форме, приблизился к подростку:

– Пожалуйста, поднимите правую руку.

Сэм Кэйбот повел в сторону широко раскрытыми глазами. Он глотнул еще немного воздуха и сказал что-то в коробку синтезатора. Аппарат издал странный, неестественно звучащий звук.

– Я не могу, – произнес Сэм.

ГЛАВА 90

В голосе Сэма не было ничего человеческого, но юное лицо и изможденный вид мальчишки делали его самым хрупким и уязвимым существом из всех, сидевших в зале.

В публике раздались сочувственные вздохи, а пристав повернулся к судье Ачакозо:

– Ваша честь?

– Произнесите клятву, пристав.

– Вы клянетесь говорить правду и только правду, да поможет вам Бог?

– Клянусь, – ответил Сэм Кэйбот.

Бройлз улыбнулся Сэму и выдержал паузу, чтобы дать присяжным осознать весь ужас положения, в котором оказался его клиент.

– Не бойся, – подбодрил он Сэма. – Просто говори правду. Расскажи, что произошло той ночью.

Адвокат задал свидетелю несколько «разогревающих» вопросов, умолкая всякий раз, когда мальчик тянулся к воздушной трубке. Сэм отвечал короткими, ломаными фразами, длина которых зависела от количества воздуха, наполнявшего его легкие. Бройлз спросил, сколько ему лет, где он живет и в какую школу ходит, после чего перешел к главной теме:

– Сэм, ты помнишь, что случилось ночью десятого мая?

– Я этого не забуду… до конца своей жизни, – ответил Сэм, регулярно прикладываясь к трубке и отрывисто бросая слова через синтезатор. – Сколько бы я ни пытался… мне не удается выбросить его из головы… тот день, когда она убила мою сестру… и сделала меня калекой.

Юки вскочила и воскликнула:

– Протестую, ваша честь!

– Молодой человек, – нахмурилась судья, – я понимаю, что сейчас вам нелегко, но постарайтесь прямо отвечать на поставленный вопрос.

– Что ж, Сэм, давай вернемся к той ночи десятого мая, – невозмутимо продолжил Мейсон Бройлз. – Сообщи нам, что тогда произошло.

– Много всякого, – промолвил Сэм. Он глотнул очередную порцию воздуха. – Правда, я не помню… не все помню хорошо. Мы взяли папину машину… и очень испугались… Мы услышали сирены… У Сары не было водительских прав… Потом вдруг надулась подушка безопасности… А дальше все, что я запомнил… это как та женщина… как она стреляет в Сару… я не знаю почему.

– Хорошо, Сэм. Что случилось дальше?

– Я увидел вспышку, – произнес мальчик, не отводя от меня глаз. – И моя сестра… ее убили.

– Да, мы знаем. Сосредоточься, Сэм. Ты помнишь, когда лейтенант Боксер выстрелила в тебя?