Четвертое крыло

— Идеальное сочетание! — воскликнул Джек. — Он выглядит как машина для убийства.

— Так и есть, — ответил профессор Каори. — И, честно говоря, я не видел его последние пять лет, так что это изображение, мягко говоря, устарело. Но раз уж он у нас здесь, что вы можете рассказать мне о черных драконах?

— Они самые умные и проницательные, — заговорила Аурелия.

— Они самые редкие, — добавила я. — За последнее… столетие не родилось ни одного.

— Верно, — профессор Каори снова покрутил иллюзию, и на меня уставилась пара сверкающих желтых глаз. — Они также самые хитрые. Невозможно перехитрить черного дракона. Этому чуть больше ста лет, то есть он примерно среднего возраста. Он почитается как лучший боевой дракон среди себе подобных, и если бы не он, мы, скорее всего, проиграли бы во время восстания в Тире. Добавьте к этому хвост в форме «утренней звезды», и вы поймете, что смотрите на одного из самых смертоносных драконов в Наварре.

— Готов поспорить, что он владеет охерительно выдающейся печатью. Как к нему подойти? — спросил Джек, наклоняясь вперед и чуть не сползая с сиденья.

В его глазах читалась чистая алчность, и она же отражалась в лице его дружка, который сидел рядом.

Нет уж. Последнее, что нужно этому королевству, — кто-то вроде Джека верхом на черном драконе. Нет, спасибушки. Ни за что.

— Нет, — ответил профессор Каори. — Он не соглашается на связь с тех пор, как его предыдущий и единственный всадник был убит во время восстания, и оказаться рядом с ним ты сможешь только в Долине, а этого не произойдет, потому что тебя испепелят еще до того, как ты пересечешь ущелье.

Бледная рыжеволосая девушка, сидевшая передо мной, сдвинулась со своего места и опустила рукав, чтобы прикрыть свою метку отступника.

— Кто-то должен спросить его снова, — крикнул Джек.

— Это так не работает, Барлоу. Сейчас только один черный дракон находится на службе…

— У генерала Мельгрена, — сказал Сойер. Его тетрадь лежала перед ним закрытой, но я не могла его в том винить. Я бы тоже вряд ли стала делать записи, если бы проходила этот урок во второй раз. — Кода, верно?

— Да, — профессор Каори кивнул. — Старший из них, мечехвост.

— Просто ради любопытства, — леденяще-голубой взгляд Джека не отрывался от иллюзии черного дракона, все еще спроецированной в центре класса. — Какой способностью он одарил бы своего всадника?

Профессор Каори сжал кулак, и иллюзия исчезла.

— Неизвестно. Печати являются результатом уникальной химии между всадником и драконом и обычно говорят больше о человеке, чем о драконе. Единственное верно: чем крепче связь и чем могущественнее дракон, тем сильнее печать.

— Отлично. Каким был его предыдущий всадник? — спросил Джек.

— Печатью Наолин был переброс, — плечи профессора Каори опустились. — Он мог поглощать силу из различных источников: других драконов, других всадников, а затем использовать ее или перераспределять.

— Крутейше, — в тоне Ридока слышалось чуть больше, чем просто восхищение героем прошлого.

— Более чем, — согласился профессор Каори.

— Что же убило человека с такой печатью? — спросил Джек, скрестив руки на своей обширной груди.

Профессор Каори посмотрел на меня, потом отвел взгляд.

— Он попытался использовать эту силу, чтобы оживить павшего всадника, — что не получилось, потому что не существует печати, способной воскрешать, — и истощил себя в процессе. Говоря словами, к которым вы привыкнете после Молотьбы, он сгорел — и умер рядом с тем всадником.

Что-то в моей груди сдвинулось, вызвав странное чувство, которое я не могла объяснить и от которого в то же время не могла избавиться.

Зазвенели колокола, сигнализируя, что час занятия истек, и мы все начали собирать вещи. Отряды выходили в коридор, помещение пустело, Рианнон уже ждала меня у двери с озадаченным выражением лица, а я очень медленно встала из-за стола и взяла в руки свой ранец.

— Это был Бреннан, не так ли? — спросила я у профессора Каори.

Печаль наполнила его взгляд, когда тот встретился с моим.

— Да. Он умер, пытаясь спасти твоего брата, но Бреннану было уже не помочь.

— Зачем он это сделал? — Я поправила ранец на плече. — Воскрешение невозможно. Зачем ему было убивать себя, если Бреннана уже не стало?

Волна горя затопила мое сердце, унесла мое дыхание. Бреннан никогда не хотел, чтобы кто-то умирал за него. Это было не в его характере.

Профессор Каори откинулся на спинку своего стула и уставился на меня, подергивая пальцами короткие черные усы.

— То, что ты Сорренгейл, не облегчает твою жизнь здесь, не так ли?

Я покачала головой.

— Есть пара-тройка… или гораздо больше кадетов, которые хотели бы избавиться от меня вместе с моей фамилией.

Он кивнул:

— Все изменится, когда ты уедешь. После окончания академии ты поймешь, что быть дочерью генерала Сорренгейл — означает быть тем, ради кого другие готовы будут в лепешку расшибиться. Ради того, чтобы сохранить тебе жизнь. Не потому, что они любят твою мать, а потому что либо боятся ее, либо хотят ее благосклонности.

— Чего же хотел Наолин?